— Нет, Дитар, — тихо произнесла Джай и посмотрела ему в глаза. — Я совсем тебя не боюсь. Просто подумала, что это все будет ненадолго. Очень скоро мы покинем столицу.
— Отправитесь странствовать в поисках лучшей жизни?
— Это наша доля, Дитар. Ветер наполняет крылья птиц силой — и они летят. Я ни о чем не жалею, наоборот, очень счастлива здесь.
Воин задумался над ее словами.
— А ты разве не всю жизнь вот так кочуешь?
— Нет, я попала в труппу не так давно.
— Что ж, Джай, — он протянул девушке крепкую ладонь. — Скоро мне предстоит вернуться на службу — ты видела, кому я служу. Но не желаешь ли ты перед этим подарить мне танец?
— Ты хочешь танцевать? — она снова побледнела и стушевалась.
— А что такого-то? Боишься, что ли?
— Н-нет… да… я просто прежде не танцевала с мужчиной.
Джай виновато опустила голову, будто бы готовилась к тому, что он станет ее за что-то распекать.
— Ничего, — Дитар не мог не улыбнуться этой нежной невинности, взяв девушку за руку, он повел ее в сторону площади, где все еще продолжалось шумное веселье. — Тем лучше для тебя! Пока у нас есть время, мы будем танцевать. Вместе.
Я находилась словно на седьмом небе от счастья. Не могла никак успокоиться. Мы станцевали всего лишь один танец, но зато какой!
Никогда прежде я не задумывалась, каково это — смотреть глаза в глаза. После изнуряющих тренировок Гакрас частенько любил делать обходы по новобранцам и требовать смотреть ему в глаза во время разговора.
С тех самых пор смотреть кому-то вот так в лицо мне было очень сложно. Я боялась увидеть там ненависть и презрение. Но в глазах Дитара не было и намека на неприязнь. Он смотрел с восхищением, обожанием, страстью.
Мужчина вёл в танце, будто предвосхищая и направляя каждое моё движение в зачаровывающий ритм музыки.
Словно мы и не танцевали вовсе, а растворялись в осторожном касании рук, соприкосновении ног. Он смотрел только на меня, пронзая пылким взглядом, отчего я постоянно краснела. Казалось, мы занимались с ним чем-то более греховным, и об этом знали только он и я — мир перестал для нас существовать вовсе.
Я перестала слышать музыку и голоса менестрелей. Перестала слышать шум городских улиц, смех и голоса горожан.
Он был рядом, он смотрел только на меня…
Даже сама не вспомню, как мы оказались в подворотне, страстно целующимися в агонии чувств. Когда опомнилась, его губы жарко целовали мне шею, спускаясь все ниже и ниже к груди.