Поймав себя на случайной мысли, Эрвин замер. Перевёл
взгляд на планшет. Подумал пару секунд. Вытерев ладони, подтянул
девайс к себе. Бегло и наискосок просмотрев городские новости,
техник глубоко вдохнул и выдохнул, после чего нервно
засмеялся.
Фантом вряд ли сам понял, какое он всем окружающим
сделал шикарное одолжение, покрошив нескольких бандитов в салат.
Тем не менее, будет лучше, если синтетик пересидит в безопасности,
пока шум не уляжется, а о нём самом не забудут.
Но сейчас Эрвина интересовало кое-что
другое.
Перейдя из мастерской непосредственно в квартиру, он
начал смотреть новости по разработкам AEON. В общих чертах, слова
гостя и официальные утверждения сходились – разнились лишь детали.
Неизвестно только, кто врал больше и по каким причинам. В AEON
всегда любили зажучить и умолчать особо важную информацию.
Журналисты по умолчанию перевирали всё, что только можно переврать,
и даже что нельзя. Сам же Фантом разбирался в своём ядре на том же
уровне, на котором среднестатистический человек может вспомнить,
что мозг – это «что-то серое в черепной коробке».
Вот и собери полную и непротиворечивую картину из
этих фрагментов!
Эрвин задумчиво изучал найденную фотографию Альберта
Вольфа. Программист был значительно моложе Йегера, лет так на
пятнадцать. Стариком ещё не скоро назовёшь, да для своих лет
выглядит достаточно молодо, если не обращать внимания на сплошную
седину. Раз лысеть не начал – значит, и не начнёт. Высокий,
болезненно худой, в очках, волосы наспех расчёсаны. Лицо и руки
покрыты шрамами, похожими на следы осколков, взгляд
затравленно-злой. Даже на статичных фото чувствовалось, что Альберт
разрывается между желанием сбежать – и необходимостью оставаться
под прицелом камер. Это ощущалось буквально физически.
– …но вы ведь не ожидаете, что фотография оживёт? –
вопрошала включённая с середины видеозапись, первая попавшаяся под
руку.
Голос Вольфа оказался жёстким и звонким, сам Альберт
– собранным и отстранённым. Бывший военный, он даже на сцене стоял
в полный рост и смотрел не столько на зал, сколько куда-то в
пустоту. Отрешённый расфокусированный взгляд – на две тысячи ярдов.
Чеканная дикция, резкий акцент. Его интонации звучали так, будто он
не на открытии конференции зачитывает вступительную речь, а
озвучивает приговор на процессе в Хельсинки, в пятьдесят
пятом.