— Черт! Получается, вода — лучшая броня. Бесплатная, и ее везде
завались.
— Не совсем, — Берг с усмешкой посмотрел на уголовного теоретика
судостроения. — В России в сороковых годах взрывали подводные
заряды в пяти-семи футах от деревянных судов. Их разносило в щепки.
Вода бережет от ядра. Ударную волну от пороха проводит. Коварная,
брат, стихия.
— Не о том заботишься, Малыш, — хохотнул толстый конвоир. —
Думай, что завтра Святому Петру скажешь.
— А, ему говори, не говори, все одно дорога в ад. Про пушки и
корабли с ним языком не зацепишься.
— Скажи, Джон, — наклонился к нему Александр. — Если бы тебя не
списали на берег, ходил бы до сих пор или все же переметнулся к
бандитам?
— Честно — не знаю. Да и грабитель из меня никакой. Лишь раз
подфартила удача, и то я здесь, — ковбой показал на соседей. —
Лучше бы с кораблем отправился на дно. Говорят, с пузырями душа
прямиком уходит к Богу.
— Тогда запасай пузыри, — угрюмо рявкнул доселе молчавший
охотник. — Завтра понадобятся.
Тем временем поезд одолел подъем. Справа показалась отвесная
стена в каких-то полутора ярдах от окон, слева сравнительно ровный
кусок. Состав не успел набрать ход, как словно из-под земли к
рельсам выскочила дюжина всадников.
В вагоне закричали: «Индейцы!» Том беспокойно глянул в окно.
Черных туземцы обычно отпускают с миром, считая их жертвами белого
произвола и обдирая до нитки. Увы, большинство всадников выглядело
примерно как Малыш Джон, а не краснокожие герои Фенимора
Купера.
Передние грабители умчались в голову состава. Несколько пуль
продырявило вагон, посыпалось стекло. Толстый хантер охнул, осел
мешком, уронив голову.
Ковбой глянул на труп и без малейшего уважения ткнул его в
бок.
— Ты у Святого Петра раньше меня будешь, парень, замолви
словечко.
Затем оценивающе осмотрел всадников.
— Якорь мне в зад, если это не мальчики Делтона Лэнга.
— Тебе виднее, — Берг вытащил «кольт» и взвел курок.
— Твою мать! Они свидетелей не оставляют. Слышь, кэп, не дадим
сухопутным крысам нас поджарить?
С ошеломляющей скоростью Малыш выдернул револьвер из кобуры
мертвого и дважды выстрелил, оттягивая курок свободной от цепи
рукой. Две ближайшие лошади остались без седоков.
— Не балуй! Брось ствол, — дуло винчестера уперлось в ковбойскую
шляпу.
— А то что? Сдашь в Чарльстоне мою отстреленную башку?