А вот запах крови на охоте, запах дичины никогда не был ему противен.
– Баню топить, Марат Евгеньич? – услужливо суетился Мазай. – Сей момент организуем.
– Подожди с баней. Знаешь, я бы хотел сегодня вечером… Сделаешь?
– На уток, что ль?
– Нет, на кабана. – Марат зажал карабины под мышкой.
– Никак невозможно.
– Почему?
– Да потому, что…
– Подожди, я еще матери позвоню, не дозвонился.
Звонок в Москву. Гудки, гудки… Нет, Александры Арсеньевны, единственной женщины, чей запах даже со сна, с постели никогда не вызывал в Марате неприятных ассоциаций. «К подруге поехала, подруга ее на дачу звала погостить. Сейчас июнь, лето… все правильно. Вернусь, отвезу ей цветы. В «Царстве Флоры» сделают приличные».
– Так какие проблемы, Мазай? Не понял?
– Нетути кабанов. – Егерь кивнул на двор охотхозяйства. – Постреляли черти всех до единого. Я ж говорю, вчера гомозились и позавчера. С Москвы заявились на трех машинах. Ну, и всех забили, которые в загоне-то хрюкали.
Июнь – месяц не охотничий, несезонный. В Евпатьевский лес, если поступать строго по закону, по правилам, доступ охотникам категорически запрещен. Но охотхозяйство придумало, как организовать досуг для состоятельных клиентов, и летом в специальном загоне на задворках всегда содержалась пара-тройка ручных кабанов, которых кормили и выращивали на забаву охотникам. В других охотхозяйствах также содержали на убой лосей, косуль и даже медведей, особенно для богатых иностранцев, не разбиравшихся в сезонности русской национальной забавы.
Но косули и медведи Марата на этот раз не интересовали. Ему нужен был кабан.
– Мазай, ты меня знаешь, я слова «нет» не признаю.
– Но никак ведь невозможно.
– А что, лес разве далеко? – Марат улыбнулся, крепче зажал карабины под мышкой.
– Да в лесу ведь, сами знаете, Марат Евгеньич… Строго ведь сейчас. Того ведь, этого…
– А ты разве не егерь, не хозяин здесь?
– Да как сказать, хозяин-то хозяин, но… Непорядок это.
– Конечно, непорядок. За непорядком я и пер сюда двести с лишним километров. Порядки и правила мне и в Москве надоели вот как. – Марат чиркнул себя ребром ладони по горлу. – За непорядок и плата будет непорядочная. – Он достал из кармана куртки бумажник и отсчитал егерю двадцать пять тысячных купюр. – Вот, прими.
– Марат Евгеньич!
– Подожди, я опять матери позвоню, айн момент. – Марат снова прижал сотовый к уху. Набор одной кнопкой. Гудки, гудки…