У Исхарда и Харатэль есть что-то
общее: оба страстно желают запереть меня в безопасную золотую
клетку.
— Не обижайся, пожалуйста, — Исхард
пододвинул ко мне бокал с вином, поднял свой, произнося тост. — За
нас? Ровно четырнадцать лет назад мы
познакомились.
По
крайней мере, мне стала ясна причина внезапного торжества. Такая
дата и правда стоила того, чтобы ее отметить. Четырнадцать лет —
внушительный срок: получается, я с Исхардом знакома две трети
жизни! И, признаться честно, общение с северным лордом подарило мне
одни из самых светлых воспоминаний.
Чаепития
в Благословенном Доле. Долгие прогулки по саду, наполненные
терпеливыми объяснениями эссы, помогавшего мне разобраться с
невыученными уроками, и моим глупым детским щебетанием о пустяках —
я смущалась и одновременно страшно гордилась тем, что у меня, в
отличие от Криса и Алика, есть такой взрослый друг.
После
моего отбытия в Южный Храм мы стали видеться гораздо реже.
Мыслесвязь в шестнадцать лет я еще не освоила, да и пользоваться
магией за пределами внутреннего дворца запрещалось правилами, а
приезжать в гости Исхард почти прекратил. Возможно, были виноваты
дела снежного клана, потребовавшие все внимание эссы, но, скорее,
так распорядилась Харатэль, не желая отвлекать ни меня, ни тем
более других учениц от уроков. Легко вообразить, какое бы волнение
среди молодых девчонок вызвало появление красавчика с серебряными
волосами!
Это не
значит, что общение между нами полностью оборвалось: в ту пору мы
поддерживали связь через письма. Помню, как, волнуясь, ждала почту,
гадая, придет или не придет. Как медленно тянулись занятия, и как
трудно было отыскать укромный уголок, чтобы вскрыть конверт и
узнать новости о северном клане и его командоре. Из-за этих писем в
том числе меня и считали нелюдимой гордячкой: слова в них
принадлежали одной мне, и делиться с якобы «подружками» я не
собиралась.
А с каким
неряшливым нетерпением я карябала ответы, сажая кляксы от спешки.
Месяцами мечтала о редких встречах, по сто раз повторяя слово
«скучаю» на три абзаца и украдкой любовалась на портрет, что тайком
хранила под матрацем. Писала обо всем на свете.
Когда мы
отдалились друг от друга? В какой момент я начала подбирать слова,
решая, что нужно рассказывать, а о чем — нет? Закрылась? Почему
присутствие Исхарда в моей жизни стало мне в тягость?