Город умирал.
Словно издыхающий зверь, серый
дракон, низринутый в далекую эпоху с заоблачных высот на землю, он
широко раскинул по окрестным холмам бессильные крылья-кварталы,
рваные, ломаные, более не способные поднять его в небо. Гайя,
потерянная столица, священная обитель первых чистокровных, некогда
наполненная жизнью, шумная, великолепная, цветущая, ныне медленно
проигрывала битву за существование всемогущему времени и
подступающему лесу.
Город умирал постепенно.
Тысячи раз всходило и садилось солнце
над покинутыми домами. Медленно и тяжко пробивалась к небу из земли
трава, кроша и раздвигая упрямые плиты мостовых. Первые робкие
ростки, едва заметные среди царства серо-желтого камня, сменялись
яркими зелеными кляксами, отдельные травяные лужи сливались в
единое колышущееся море, и однажды оно полностью поглотило остатки
кладки, затопив улицы непроходимыми зарослями бурьяна, из которого,
подобно скалам посреди океана, вырастали руины полуразрушенных
зданий.
С востока неспешно наползали деревья.
Лес не торопился, знал, что рано или поздно все будет принадлежать
ему: и опустевшие, звенящие тишиной площади, где устраивались
парады, шумели, привлекая гостей из дальних стран, ярмарки; и
гильдии мастеровых; и наполненные в прежние времена дымом и звоном
металла, а теперь угрюмо молчащие кузни; и жилые кварталы —
роскошные особняки, взятые в плен одичавших садов, дома попроще,
принадлежащие простым горожанам, трущобы.
Мрачно, готовясь к последнему
безнадежному бою, смотрела на подбирающиеся к ней войска
разнотравья твердыня первого Ареопага, возвышающаяся на холме над
городом. Однажды, подточенные вездесущей лозой и дождями, падут и
ее стены, и тогда первая столица драконов исчезнет
окончательно.
А пока... город умирал. Но еще был
опасен.
Харатэль в боевом доспехе замерла на
белоснежной кобыле ангорской масти, не отводя хищного взгляда от
далекого храма, возвышающегося за крепостными стенами.
Раньше в погожие дни сферический
купол, должно быть, сиял точно маленькое ослепительное солнце,
видимое на много верст окрест. Со временем позолота потемнела и
облезла. Стены и колонны облупились, а кое-где и треснули,
вытянутые изваяния раскрошились — и оставалось только догадываться
об их изначальном облике. Вид святилище имело брошенный и унылый,
совершенно не заслуживающий пристального внимания, которое уделяла
ему Альтэсса.
