А окончание
внутренней войны вело, наконец, к заключению договоров с
Нидерландами и Англией, помощи против испанцев Вильгельму Оранскому
во Фландрии, и кампании на юге, в Верхней Наварре, отвоевать
которую не получалось вот уже на протяжении почти полувека. И
Колиньи, занятый теперь планированием сразу двух военных кампаний
также поддержал решение завершить траур ради политической
выгоды.
На
церемонии в просто украшенной протестантской церкви Сен-Морис,
жених и невеста дали ответы священнику не глядя друг на друга. Ее
светлость Мария Клевская маркиза д’Исиль, увлеченно разглядывала
узор своих кружевных перчаток. А его высочество откровенно скучал,
слушая речь пастора и не ощущая особой торжественности момента.
Даже самые значимые события в жизни становятся пресной рутиной,
если твердить о них человеку годами, убеждая его, с одной стороны,
в неизбежности грядущего, а с другой, набивая оскомину до такой
степени, что у непосредственных участников события возникает только
одно желание: чтобы все это поскорее закончилось.
Они
казались настолько неподходящей друг другу парой, что многие жалели
невесту. Мария Клевская была настоящей красавицей. Этого не мог
скрыть даже скромный протестантский наряд. Ее волосы цвета темного
золота, тщательно уложенные в сложную прическу и прикрытые вуалью,
могли внушить зависть даже придворным дамам и фрейлинам Екатерины
Медичи. Лицо с большими выразительными карими глазами, изящными
чертами, легким природным румянцем и четко очерченными губами цвета
спелой смородины, вызывало восхищение. С него никогда не сходило
мягкое, наивное выражение. А точеная фигура и осанка приковывали к
ней взгляды.
А вот ее
жениха, которому Мария доставала едва ли до плеча, нельзя было
назвать красавцем. Худощавый, но при этом высокий, он не
унаследовал ни красоты матери, ни обаяния отца, но, между тем, был
похож на них обоих. От Людовика де Бурбона Конде ему достался рост
и рыжие кудри, которые он предпочитал стричь коротко, а от матери
серо-зеленый цвет глаз и пронзительный взгляд, частенько казавшийся
пристальным и неприятным. Всем цветам, даже принятым у протестантов
лиловому и серому, Конде предпочитал черный, полагая, что в
сочетании с его рыжиной любой другой колет будет выглядеть
аляповато. И этому своему выбору не изменил даже на собственной
свадьбе.