– Баб Фрось, мы тут тебе гостинцев привезли, скажи, куда
сложить-то.
– Ого, куда же мне столько-то?
Старушка развела руками, увидев, как Серёга с Палычем
расставляют на кухонном столе консервы, свежие овощи, фрукты и
разнообразную крупу.
– Ладно уж, поделюсь потом с этими алкашами, – сказала она.
Дышала баба Фрося тяжело, с хорошо слышимым присвистом в груди.
Красноватый цвет лица, синева вокруг губ и под глазами выдавала
нешуточные проблемы с сердцем, да и пробитая насквозь во многих
местах аура подтверждала это.
Старушка подошла ко мне, взяла меня за руку и, задрав голову,
попыталась заглянуть мне в глаза.
– Ого, ну и здоровенный же ты, паря! Да и… непростой ты… Шарика
ты шуганул?
– Не знаю, – удивленно проговорил я. – Не видел я никакого
Шарика.
Старушка покладисто кивнула. Затем вяло махнула рукой и указала
на другую комнату.
– Пойдем, там погутарим. Пока они тут управятся, мы с тобой и
потолкуем.
Мы зашли в небольшую комнатушку, в которой от моих габаритов
стало как-то уж очень тесно. Баба Фрося уселась на крепкий стул с
подлокотниками, а мне предложила сесть на прочную с виду
табуретку.
– Ну, слушаю тебя, гость мой необычный.
Она подняла глаза и посмотрела на меня удивительно ясным и
чистым взглядом.
– Чем же я необычный-то? – немного стушевался я. – Гость как
гость.
Баба Фрося внимательно посмотрела мне в глаза, затем, легко
согласившись, кивнула.
– Ну, пусть будет так! Так зачем тебе бабка старая
понадобилась-то?
– Хочу присмотреться к этому месту. Может, дом куплю. Никто не
продает?
Старушка удивленно подняла брови и с усмешкой глянула на
меня.
– Так вон, паря, почти все дома заброшенные стоят, заселяйся да
живи, кто тебе мешает. Только вот документы справь у властей, да и
всё. Думаешь, у Валерки с Петровичем дома лучше, что ль? Такие же
развалюхи, как и те…
Она как-то грустно усмехнулась и поправила узелок косынки под
подбородком.
– Круглый год только одна я здесь живу, а эти два ухаря… Они
сюда только на лето приезжают. Сдают свои дома туристам – тем и
кормятся.
Баба Фрося мягко улыбнулась.
– А сами-то они в это время в доме у Чубаровых живут, – бабка
снова тяжело вздохнула. – Нет тех уже никого. Ирину-то, подругу
мою, на погост года четыре как снесли, вот теперь эти олухи и живут
там, пока туристы ихние дома занимают. Да вот только в этом году
мало гостей-то! Пару семей всего-то и было за всё это лето, пожили
по пару недель и всё! Потом эти дурни… Как их? – старушка
скривилась, пытаясь что-то вспомнить. – Летают еще.