И в самом деле торопиться баба Клава не стала. Подруги уже давно устроились на жесткой крышке сундука, подстелив себе для мягкости старые бархатные портьеры. А баба Клава все еще сидела на старом плетеном кресле, из которого прутья торчали, как иглы из спины дикобраза. И наконец она заговорила.
– История эта такая странная, что вы даже можете подумать, будто бы я не в себе, – произнесла она.
Подруги попытались ее заверить, что они так вовсе не думают. Но баба Клава только отмахнулась от них:
– Выслушайте сначала, а потом судите.
При этом она не выпускала из рук того самого рисунка, который нашли подруги. И, протянув его в раскрытом виде подругам, спросила:
– Как вы думаете, что это такое?
– Думаем, что это чье-то лицо.
– Лицо какого-то монстра, потому что оно жутко уродливое.
– Верно, – кивнула головой баба Клава. – А теперь слушайте. Этого урода мой брат привез с войны.
Великая Отечественная война теперь кажется чем-то далеким и почти нереальным. Конечно, в каждой семье чтят память погибших на этой войне предков. И скорбят по ним. В День Победы обязательно вспоминают тех, кому не довелось посидеть за праздничным столом, отметить ее первую годовщину и все последующие. Вспоминают тех, кто не дошел до Берлина, оставшись где-то по дороге – в снегах России или в чистеньких городах Европы.
Но еще живы люди, которые помнят громовые раскаты той войны, унесшие с собой жизни, здоровье и надежду на счастье для многих. Этих людей мало, но они есть.
Дед Лаврентий был именно таким последним из могикан. Он пошел на войну безусым мальчишкой, набавив на призывном пункте себе лет. И в сорок третьем году уже ушел на фронт. Ему не было даже шестнадцати.
За долгие военные годы у него было время, чтобы много раз понять, какого дурака он свалял. Война оказалась совсем не тем, что он себе представлял. Оказалось, что фанфар и отчаянных вылазок в сторону врага не предвидится. А война – это грязь. Война – это боль. Война – это смерть.
К этим простым выводам Лаврентий пришел очень быстро. Но судьба его была такова, что сам он, похоронив многих своих менее удачливых товарищей, дошел до самого Берлина. Видел красный советский флаг на развалинах рейхстага. И при этом не только остался жив, но даже вернулся с войны с двумя пустячными ранениями – в ногу, где пуля просто оцарапала кожу, и в предплечье.