Перерезать удерживающие дверь штыри у меня получилось довольно
быстро, и та с грохотом упала вперед. За ней оказалось продолжение
маленького тоннеля, который через тридцать метров соединялся с
большим центральным.
Глянув на показания медстабов и
прикинув, сколько провожусь здесь приводя в чувства детей, решил,
что не стоит испытывать судьбу, и будет лучше убраться отсюда
подальше.
Стоило мне покинуть узкий коридор с шевелящейся плотью, как на
меня тут же нахлынуло чувство запоздалого страха. Вновь захотелось
забиться в самый темный угол и не двигаться.
Одновременно с этим на экране перед мной появилось изображение
Алин. Девушка выглядела измученной, словно это она пробивалась
вперед, а в глазах ее застыли отголоски самого настоящего
ужаса.
– Ты в порядке? – совсем не те слова, что я планировал ей
сказать, сорвались с моих губ. Видя, в каком она состоянии, мне
резко расхотелось ругаться.
– Да, да, – протяжно произнесла девушка. – Что с детьми?
Я как раз уже подходил к перекрестку и, посмотрев на данные с
медстабов брата и сестры, решил, что тянуть больше не стоит.
Запустив один сканер пред собой, а второй – обратно в тоннель, из
которого почти вышли, стал аккуратно снимать с себя корзину.
Поставив ее на пол, немного замешкался, так как вылезать наружу,
даже с работающими сканерами, мне не хотелось совершенно. Тем
более, судя по последним событиям, сканеры сто процентной гарантии
своевременного обнаружения не давали. Ту же «гидру» искин скафа не
обнаружил, пока она на нас сама не напала.
Уловив на себе вопрошающий взгляд Алин, все же дал команду на
разгерметизацию и выбрался из объятий брони. Воздух оказался
наполнен отвратительным смрадом, в котором невообразимым образом
смешались запахи паленной плоти и гниющей мертвечины.
Температура здесь была значительно ниже той, к которой я уже
почти привык, находясь на Станции. Каждый мой выдох порождал
небольшое облачко пара, а организм требовал незамедлительно
вернуться в спасительное чрево скафа.
Несмотря на все эти неудобства, подошел к контейнеру с
аптечками, который, как вся броня, был покрыт далеко не самым
тонким слоем дряни, а где-то даже и частями тел. Все это месиво не
то что трогать было противно, даже одного взгляда хватило вызвать
рвотные порывы, поэтому стараясь, как можно меньше прикасаться
руками, стянул с крышки какие-то кишки и извлек аптечку.