Если бы Вана могла — зарезала бы меня ночью. Или отравила бондисаном. Она копошилась в своем углу на другом краю тотуса и беспрестанно бросала в мою сторону ненавидящие взгляды. Но ее грел тот факт, что господин меня выставил. Теперь многие поглядывали на меня с нескрываемой усмешкой.
Наконец, верийка не выдержала. Медленно подошла к моей кровати, отчаянно виляя задницей. С задницей ей повезло. С кожей — нет. Создавалось впечатление, что когда ее красили в красный из распылителя, она была сплошь в прилипших обрывках бумаги. Красное и серо-белое. Пара сотен геллеров — вот ее цена.
— Что ты сделала?
Я подняла голову:
— Ты о чем?
Она рассмеялась. Показно, задирая голову и демонстрируя полный рот отличных зубов:
— Что ты сделала, криворукая, что господин тебя вышвырнул пинком под зад? После тебя позвали Политу. Так-то!
Я пожала плечами:
— Понятия не имею.
Пусть заблуждаются. Если Вана и эта крашеная лигурка Полита узнают правду — точно зарежут или отравят.
Я не знала жизни в тотусах. В доме Ника Сверта у нас с мамой были свои покои. Во дворце Валериана Тенала мне полагалась отдельная комната, как наложнице. У торговцев мы жили в общих помещениях, но там никто никому не завидовал. Нечего было делить. Разве что занять угол получше. Я никогда не участвовала в этих склоках, мне было плевать на угол. Мы и так были в полной заднице, чтобы еще воевать из-за угла.
Я понимала, что теперь не избежать конфликтов. Не отсидеться, не отмолчаться. Если не начинать первой — всегда найдутся те, кто начнет. Если ты слаб — тебя презирают. Если ты в чем-то лучше — тебе завидуют, стараются уколоть. Если ты падаешь — они станут топтаться на твоей спине.
Вана бесцеремонно вытянула руку и дернула меня за волосы:
— Ты станешь уродливой, когда это обрежут.
Я не сдержалась:
— Не уродливее тебя.
Она вновь дернула, поджимая губы, но я перехватила ее руку и заломила, заставляя шипеть от боли.
— Отцепись от меня, — она визжала так, что закладывало уши. — Отцепись! Больно! Бешеная сучка!
Я даже отошла от нее на несколько шагов, но верийка все вопила, как тревожная сирена. Вокруг уже собрались невольницы и смотрели на нас. Вдруг расступились, и сквозь толпу вышла Сильвия. Губы поджаты, широкие брови почти сошлись у переносицы. Она тронула симулянтку за плечо: