— Что с тобой, Вана?
Та изобразила на лице самое чудовищное страдание и пробормотала плаксиво:
— Она меня ударила. Вывернула руку и ударила. Ни с того, ни с сего. Она бешеная!
Сильвия перевела на меня сосредоточенный взгляд:
— Она говорит правду?
Я не стала изображать стеснение и раскаяние. Не в чем каяться.
— Она оскорбляла меня. Дергала за волосы. Я всего лишь попросила ее убрать руки.
Верийка даже притопнула ногой:
— Она врет! Я лишь спросила, как ей живется здесь. Хотела подружиться. А она меня ударила! Она просто зазналась! Считает себя лучше нас! Потому что оставалась с господином наедине. Так и сказала!
— Зачем ты врешь?
— Сама врешь! Злобная дрянь!
Я просто покачала головой. Ругань и крики — то, чего я никогда не понимала. Мама всегда говорила, что горло дерут только дураки, а умный человек всегда способен спокойно объяснить свою позицию. Жаль, что она не уточняла, что это срабатывает только с умным собеседником. Дурака не переорать. Но я не могла допустить, чтобы меня оболгали.
Сильвия теряла терпение:
— Девушки, кто-то видел, что здесь произошло?
— Я не видела, но слышала, — сквозь толпу протиснулась Гаар.
— Ну? — вальдорка кивнула, давая понять, что ждет пояснений.
— Вана задиралась. Назвала Лелию криворукой и сказала, что она станет уродливой, когда обрежут волосы.
Сильвия перевела взгляд на верийку, которая перестала симулировать, изображая боль, и просто опустила голову, пряча глаза:
— Она сказала правду?
Вана с вызовом вскинула подбородок:
— Конечно, нет. Они просто сдружились, вот эта малохольная ее и покрывает. Кому ты поверишь: этой новенькой рабыне или мне?
Сильвия хмыкнула:
— Зная тебя, я охотнее поверю ей. — Сильвия ткнула толстым пальцем ей в грудь: — Если я узнаю, что ты снова задираешь Лелию — пожалуюсь управляющему. А не уймешься — уговорю продать тебя. Уж, найду причину, поверь.
Вана поджала губы, изображая вселенскую обиду на несправедливость, но хватило мозгов промолчать.
Сильвия кивнула мне:
— Пойдем. Тебя требует господин.
Я посмотрела на верийку и не сдержала улыбки. Так ей и надо. Пусть знает, пусть злится. Пусть ее перекосит от ревности.