Да, завтра ничего не останется от ее сердца.
Я поверила тебе, — сквозь слезы, прошептала девушка, пятясь назад, — Поверила, понимая, что так не бывает. Люди не меняются в одночасье. Я виновата в том, что я хотела поверить. Виновата в том, что люблю тебя, и, что хотела, чтобы и ты полюбил меня. Я не знала, как это сделать. Я пыталась угодить тебе. Только и всего. Не выглядеть неумелой, не наскучить, доставить тебе удовольствие. Если ты называешь меня шлюхой за то, что я хочу принадлежать мужчине, которого люблю, то, наверное, ты прав, я такая.
— Это так жалко звучит. Ты слышала себя?
Последняя капля. Больше не выдержал бы и святой.
Лика убежала и закрылась в ванной, не желая, чтобы он стал свидетелем ее рыданий. Но она успела увидеть реакцию на свои последние слова. Макс Эванс смеялся. Он смеялся над ней и ее откровениями. Кошмар наяву. Она говорит, что любит его, а он смеется в ответ. Словно капризный ребенок, которому всегда мало. «Еще, еще, хочу новую игрушку». А ему уже тридцать лет. Машинки давно сломаны, куклы живые.
Лика плакала, тихо, беззвучно, пряча лицо в махровом полотенце. Оно еще пахло им, пеной для бритья, лосьоном. Хуже всего беспомощность. Они оба знают, что ей некуда деться. Пара наручников между звеньями батареи. Только если сбежать по-детски. Как маленькая, спрятаться от проблем, заставить искать. Гребаные прятки, но они не подростки. Спонтанные решения рождаются спонтанно. Она вышла из ванной комнаты — пристанища для разбитых сердец, где все дышало ее болью. Уже знала, что делать. Номер был пуст. Слезы подсохли. Лика спешила не передумать. Впопыхах кидала вещи в сумку. Только те, которые брала сама. Бросила на пол халат.
Никакого шелка.
Никогда!
Никаких мужчин.
Завтра. Уйдет в монастырь, сменит ориентацию, улетит на Марс. Лишь бы не видеть никогда. Смех до сих пор в ушах. Въедливый, как соль на свежей царапине. Арлекин, Гамлет, Хитклив. Десятки лиц и ни одного истинного. Лика была уверена, что до сих пор не знакома с Максимилианом Эвансом.
Анжелика натянула простую белую майку с желтым смайликом на груди. «Я люблю солнце», на английском внизу. Голубые джинсы, кроссовки красные. Она знала, чтобы сказал Макс. Безвкусно. Глупо. По-детски. Пусть. Ей плевать. Много чести, обращать внимание на его слова. Пошел он со своими смокингами, белыми воротничками и грязными мыслями.