Он
произносил эти слова с неподдельным жаром истого патриота своей страны.
Джессика смутилась, в ее глазах снова
появился страх и неловкость ее невероятного положения.
Маккоул вдруг почему-то сжалился над
девушкой:
- Я помню, что вы голодны; и уверен: желаете
искупаться после затяжной болезни. Слуги позаботятся о вас сейчас же, при
условии, что вы дадите мне слово, что не будете предпринимать попыток к бегству
из своей комнаты. Иначе вы станете моей
наложницей или пленницей до конца своих дней, вместо чести стать моей женой! А
мой род древнее вашего! Выбор за вами! Ну?! – встряхнул ее «безумец».
Джессика согласно кивнула головой, все еще не
откидывая мысли, что перед ней, возможно, попросту сумасшедший.
Дункан привстал с кровати, направился к
выходу из комнаты и позвал кого-то из слуг. Тут же появились полноватая
служанка и сухопарый мальчишка, они внимательно выслушали приказания своего
нового господина и поспешно кинулись исполнять его.
Джессика остаток утра и дня чувствовала себя
безмолвной марионеткой, которую кормили непривычными ей, но вкусными яствами,
купали в ароматных маслах, наряжали в великолепные одеяния, украшали полудрагоценными
побрякушками и оберегами. Уже под вечер к ней заглянула молоденькая служанка,
голос которой ей показался знакомым. Не его ли она слышала, когда была в бреду от болезни? «Не она ли уверяла
Дункана, что я - это не я?» - всплыл
мысленный вопрос в голове Джессики
Паркенс.
Джесс заметила, что появившаяся служанка
очень молчаливая и, словно, нарочно, избегает с ней беседы. Но так было, пока
они не остались одни. Как только дверь полностью закрылась за последней пухленькой
служанкой по имени Гленна, молоденькая
горничная неожиданно кинулась Джессике в ноги в слезах радости и непрестанном лобызании рук
Паркенс.
- Леди! Не знаю вашего настоящего имени…
Благодарю вас, что согласились спасти леди Равенну, мою госпожу, от
ненавистного ей брака! Я буду век вам благодарна и буду в верном услужении,
пока вы не прогоните меня сами! Только скажите, где она сейчас, все ли с ней в
порядке? – молила ее с явным беспокойством преданная служанка.
Джессика дивилась ее искренней признательности. Но что ей
ответить? Что она еще в прострации от всего происходящего? И что в скором
времени окончательно сойдет с ума, если окружающие этого, теперь ей казалось,
зловещего, а не прекрасного замка, не перестанут
ее мучить своим энигматичным[1]
поведением!