— Слуга из резиденции министра Сян, учитель, доставил письмо для главы секты.
Ся-а-ан?
Р-р-р-р.
— Пусть ожидает.
Завтрак я съедаю, не чувствуя вкуса. На языке лишь горечь неприятностей, которые не стали дожидаться, когда я подготовлюсь, наберу силу. Господин Сян написал один единственный раз, когда сбагрил меня “семёркам”, молчал пять лет, в отчётах, которые отправлял отшельник, не было ни одного утешительного слова. Нет никаких причин для приступа говорливости.
Письмо как-то связано с моим приближающимся совершеннолетием?
Зачем гадать?
Слуга слуге рознь. Поприветствовать помощника министра не зазорно, но я принимаю решение скрываться. Во-первых, я сомневаюсь, что прибыл помощник, а не обычный посыльный. Выходить к мальчику на побегушках — ронять достоинство достопочтенной госпожи Шан. Во-вторых, мне не во что одеться. Ни моё истрепавшееся платье, ни ученическая форма для встречи не подходят. В-третьих, нельзя показываться на глаза тому, кто может потом узнать меня в резиденции.
Отложив палочки для еды, я перевожу взгляд на ЮЖун:
— Принеси письмо.
— Учитель, он настаивает, что должен передать его вам лично.
— Пфф!
— Как и дар для храма.
Денежки? Мои денежки…
— Есть экран без росписи или с изящной росписью? — уточняю я, кивнув на ширму. — А ещё мне понадобятся свечи и благовония. Передай слуге, что я встречу его в своём рабочем кабинете.
— Да, учитель!
Кабинет меня не впечатляет. Простенький стол у окна, кресло. От главы секты, пусть и гнилого насквозь, ожидаешь тяги к знаниям или хотя бы её напускной видимости, но полки забиты дорогим хламом. Свитки я нахожу в ящике под столом, что само по себе несколько непривычно.
Первый же свиток радует откровенной весенней сценой между воином, обнажённым ниже шеи, но зачем-то оставившем на голове шлем и тонким юношей со стянутыми алой лентой запястьями.
Остальные свитки я даже не пытаюсь открывать.
Но выбрасывать не буду. Подарю кому-нибудь. Императору? Ха…
Ученики заносят экран и устанавливают его наискось. Я приказываю переставить кресло из-за стола к боковой стене и закрыть ставни.
Свечи я расставляю сама.
И курительницу — сама. К благовониям я подмешиваю дурман-травку. Не сырьё для алхимии, а самую обычную, без капли ци. Я не собираюсь туманить разум, ни свой, ни гостя, лишь подчеркнуть тайну.