— Да кто ж
ее не ел! — усмехнулся мужик, — Конечно подметка-подметкой, но
когда брюхо сводит, и башмак сжуешь.
— Так вот,
— я поднял «перст указующий», — эта, пролежит до весны, и не
прогоркнет, как соленая, и не высохнет как замороженная. Все соки
внутри, — я обхватил рыбеху ладошками как бы беря в кокон, —
предохраняет эта ледяная глазурь.
— Ловко, —
согласился покупатель, — и почем эта?
— Хорошо,
давай поговорим о цене, — почему-то в голове у меня толкалась куча
коммивояжеров, продаванов-консультантов и даже уличных
«впаривателей» из моей прошлой жизни. — Согласись, Хьярти, что
гораздо лучше есть рыбу, как будто ее только что выловили, чем
жевать подметку?
— Да кто же
с тобой спорить будет, парень! Это ж даже дитю неразумному
понятно.
— Так вот,
я отдаю эту непортящуюся рыбу за... — блин, а цену то я уже
озвучивал, тогда, Келде, — за каких-то одиннадцать
пеннингов.
Хьярти уже
дернулся характерным жестов к поясу, за кошелем, но я, сам от себя
не ожидая остановил его руку.
— Погоди!
Давай так: я отдам тебе первую партию за десять, как простую
мороженую, а ты мне потом скажешь — понравилась она тебе, или нет,
и справедлива ли цена в одиннадцать. Договорилась?
Хьярти
расплылся в улыбке:
—
Договорились, Асгейр Брансон! Ты — добрый орк!
Мы
произвели «товарно-денежную операцию», мой кошель потяжелел на
пригоршню медных монеток, его заплечный мешок — на несколько
килограммов рыбы.
— Не поздно
для дороги? — поинтересовался я, когда тот надевал лыжи. Кстати,
лыжи были длиннее моих.
—
Поздновато, — согласился Хьярти, — но раньше до вас добраться не
получилось.
— Смотри, я
тут недавно с волками чуть не столкнулся...
— Сейчас
волки на вооруженного не полезут, — махнул рукой Хьярти,
подхватывая из снега тяжелое копье с длинным наконечником, почти
что коротким мечом, и щит, — пока еще можно и зайца загнать, да и
жирок накопленный не подрастеряли. Вот после Йоля, тогда да, по
одиночке лучше не ходить, голод даже на копья и топоры их
погонит.
— Ну,
легкой дороги и удачи в пути!
— Спасибо,
Асгейр Брансон, — махнул приветственно мужик, и легко скользя на
лыжах по снегу умчался в ночь, будто и не было у него на плечах
тяжеленой поклажи.
— Асгейр, а
может ну их эти походы? Ты же прирожденный торговец! — встретил
меня смехом Фроди, — даже я заслушался, а уж я, поверь мне, много
по каким рынкам пообтерся.