– А, сорян, просто мне послышалось… А
чего такого в этом веке, что его так обозвали?
– Ты не слышал о камне говлит? – у
Толи подпрыгнули брови.
Мы все, сидя за столом личного холла,
переглянулись. Так-то, наверняка никто не слышал, но Бобр взял удар
на себя.
– Ну почему же. С говлитом частенько
имею дело, – он засопел, стараясь не рассмеяться.
– Этот камень олицетворяет
целомудрие, вечность, дарит чистоту помыслов! – Лекарь вздёрнул
подбородок, безумным взглядом глядя куда-то в потолок, – В эту
эпоху поэты магического сообщества творили самые настоящие
шедевры…
Я с подозрением посмотрел на переплёт
книги. Он был на удивление целым и новеньким, и его явно за
несколько лет трогали всего пару раз. Кажется, говлитовую поэзию
студенты не часто читают.
Он тут же бодрым движением раскрыл
книгу, ткнул пальцем:
– Вы только послушайте! Стихотворение
называется: «Гоблин».
На миг воцарилась тишина, мы так и
переглядывались, боясь спугнуть удачу. Неужели действительно наш
Толя станет бардом экстра-класса?
– Гоблин… сколько в имени твоём, –
Толя декламировал громко, чуть ли не срываясь на хрип, – Мы теперь
едва уснём… Жжёт магическим огнём, мочит гоблинским дождём…
Он оттянул книгу, распростёр перед
собою руку, выговаривая с выражением, словно оратор перед
толпой.
Я, округлив глаза, покосился на
Бобра. На него было жалко смотреть – он и удивлялся, и злился, и в
то же время совершенно сник.
Твою же за ногу, это что за нафиг
такой?
– …и не узнаём мы вдвоём, согревшись
гоблинским углём… – будто в экстазе продолжал Толя, как вдруг
зашептал, – И сердце гоблина… – Лекарь выдержал паузу, затаив
дыхание, кончики его пальцев затрепетали, – …стучит…
Тут Бобр вскочил:
– Вот встал я за углом, и струя
журчит, – а потом развернулся, и пошёл в комнату, – Всё, братва, я
спать. Завтра тяжёлый день.
Лекарь проводил его презрительным
взглядом:
– Что ещё ожидать от деревенщины…
Чтобы он оценил поэзию прошлых тысячелетий? – Толя картинно
вздохнул, – Того века, когда магия горела в сердцах магов и трогала
струны их души?
Я поджал губы. Покосился на Блонди и
Биби.
Лана – молодчинка, она уставилась на
свои ногти, с самым серьёзным видом разглядывая какой-то косячок,
заметный ей одной.
А вот Биби с самым жарким участием
смотрела на Лекаря:
– Ой, Толя, а это правда стихи
прошлого тысячелетия?