— Что скажете о здешней кухне? —
подошёл я к важному как индюк толстячку, старательно просовывающему
ручонку в недра одной из гастрономических пирамид.
— О! — вздрогнул тот от
неожиданности, но быстро вернулся к начатому. — Вы здесь недавно?
Если так, крайне рекомендую отведать томлёной оленины. Я слышал,
маркиз самолично добыл трёх молодых тёлок в своих угодьях и следил
за их приготовлением.
— Весьма признателен за совет, —
сорвал я с грозди виноградину и аристократично отправил её в рот. —
Кстати, а где сам маркиз?
— Да вот же он, — указал толстяк
жирным пальцем в сторону компашки из трёх мужиков и одной
миловидной девицы с огненно-рыжей шевелюрой.
Ага! — щёлкнуло в голове. — Цель
захвачена, к осуществлению непотребства готов.
— Который из них? Давненько не
виделся с Зигфридом.
— В лиловом. Ха-ха! В этой глуши он
совершенно отстал от моды.
А этот тип в хорошей форме. Под метр
девяносто, широкоплеч, подтянут, на вид не больше сорокета. Даже
немного жаль списывать такого племенного жеребца.
— Оно и немудрено. Прошу меня
извинить.
Заслышав льющуюся с хоров
премерзотнейшую музычку, сыгранную, похоже, ножами на тарелках, я
закинул в рот тарталетку, залпом осушил бокал и отправился
подмачивать репутацию хохотушке-рыжуле.
— Мадам, позвольте вас пригласить, —
отвесил я галантный поклон, не лишённый толики развязности.
— О! — приоткрыла она полные губки и
развернулась ко мне роскошным декольте в то время, как троица
мужиков во главе с племенным, хоть и бездетным, жеребцом уставились
на меня неприветливыми взглядами. — Не припоминаю, чтобы нас
представили.
— Барон Драгош Вулпе, прямиком с
родины романтиков и поэтов — княжества Сул.
Должно быть я сказал что-то смешное,
потому как рыжуля округлила глазки и залилась звонким искренним
смехом:
— Вы забавный, Драгош Вулпе, — игриво
произнесла она, насмеявшись. — В таком случае позвольте маркизу
представить и меня...
— В этом нет необходимости, — заверил
я юную, с виду, прелестницу. — Любой, не лишённый зрения и слуха,
во всём Аттерлянде и его провинциях наслышан о вашей красоте, уме и
очаровании. Позвольте.
Рыжуля чуть смущённо улыбнулась и
положила свои изящные пальчики на мою ладонь.
— Маркиз, господа, — откланялся я,
уводя тёлочку в сокрытый за галантностью мир страданий и публичного
унижения.