Хатуэй допил содержимое бокала и со стуком поставил его на стол.
– Никто из нас не способен изменить обстоятельства своего рождения. Также и мой брат не в силах избавиться от прошлых прегрешений.
– В таком случае пусть лорд Реймонд заплатит за свои грехи, а Линвуд – за свои.
– Не будьте столь злопамятны, Джастин. Все люди совершают ошибки. – Маркиз обратил суровый взгляд на очаг. На фоне освещенного прямоугольника его стареющий профиль выделялся еще четче. – Если уж говорить начистоту, то лучше поддаться страстям, чем отрицать даже их существование.
– И это я слышу от вас! – Потрясенный Керн вскочил на ноги. – Человека, который вел образцовую жизнь?
– Я не мраморная статуя, не надо возводить меня на пьедестал.
Джастин хотел возразить, но маркиз провел ладонью по лицу и сразу превратился в усталого старика.
– Сегодня у меня нет настроения ссориться. Уходите, не желаю больше ничего об этом слышать.
Если Хатуэй что-нибудь решил, переубедить его невозможно. Проглотив горечь разочарования, граф пожелал ему доброй ночи и покинул дом.
Но, вскакивая в седло, он вовсе не чувствовал себя обязанным примиряться с Изабеллой Дарлинг. Наоборот. Она нарушила его размеренную жизнь, нагло втерлась в приличное общество, а теперь собирается окрутить ничего не подозревающего джентльмена. Нельзя допустить, чтобы ее махинация удалась, как нельзя пройти мимо, если на твоих глазах совершается преступление.
Пока граф ехал сквозь туман, это чувство все больше укреплялось. Необходимо остановить Изабеллу Дарлинг, нельзя, чтобы она заняла место в их обществе. На безлюдном перекрестке Керн глянул в боковую улочку, и его озабоченность переросла в тревогу.
Из темноты конюшен появилась маленькая темная фигура.
За несколько минут до этого Изабелла спустилась по узенькой лестнице. Юным леди запрещалось ходить на половину слуг, поэтому раньше она никогда не пользовалась задней дверью.
– Куда мы попадем? – спросила она шепотом у Кэлли, показывающей дорогу.
– В кладовую. Берегись дворецкого, он спит рядом с серебром.
– Спит… Зачем?
– Охраняет серебряное блюдо, – усмехнулась тетушка. – И еще следит, чтобы никто из слуг не выходил по ночам.
– Тогда как же мы…
Но Кэлли уже открыла дверь, высунула голову наружу и подала девушке знак. Изабелла на цыпочках подошла к ней.
Кладовая представляла собой узкую комнату, заставленную высокими шкафами. Свет свечи отражался в стоявших на полках тарелках и серебряных блюдах, тишину нарушал ритмичный храп: трель вдоха – выдох с присвистом. На банкетке Изабелла разглядела под одеялом дородную фигуру дворецкого Боттса. Пробормотав молитву, она проскользнула мимо и потянула за собой Кэлли, идущую такой неспешной походкой, будто ничего на свете не боялась.