Ведьма - страница 18

Шрифт
Интервал


- А ну, погодите, сестры, я мигом! – бросила из-за прилавка тетка, поправила свой передник и скрылась за занавесками.

- Вот что, - быстро вернувшись, сказала Наташа, - зайдите к Волосюку, в третьей избе от магазина он живет. Он мужик зажиточный, наверняка поменяет вам серебро. А мне оно ни к чему – стоит оно немного, но у меня и того нет. А получите деньги – приходите за курочкой, я вам самую лучшую свешаю.

Волосюк смерил сестру Анну и Дану хмурым взглядом. Дверь в дом приоткрыл ровно настолько, чтобы самому выйти, но что там внутри – ничего не разобрать.

- Что надо?

- Нам бы серебро обменять, продукты хотим купить для монастыря, - пояснила монахиня. - У нас немного, двадцать грамм всего, но деньги очень нужны.

- Серебро? Зачем мне? – мужик сделал движение захлопнуть дверь.

- Нам очень нужны деньги, это на богоугодные дела! – вдруг звонким голосом произнесла Дана. – Вам воздастся!

Так всегда говорили священники в ее мире, когда просили денег у прихожан. Вряд ли схема воздействия на верующих как-то принципиально здесь отличается.

Краем глаза она увидела удивленное лицо сестры Анны – та, видимо, впервые услышала так много слов за один раз от молчаливой до сего момента обрядницы.

- Ладно, - буркнул мужик, - заходите в светелку. Да потише, у меня внук болеет.

В комнате гостьи выложили на стол два кружочка серебра.

- Здесь двадцать грамм. А нам очень нужно кое-чего купить.

- Идет, - кивнул головой Волосюк. – Сейчас деньги принесу.

Он вышел из комнаты, оставив гостий в одиночестве. В наступившей тишине Дана услышала тяжелое дыхание ребенка за стеной. Она развернулась и шагнула к двери, ведущей в спальню. Слегка толкнув ее, девушка увидела кровать, на которой сидела молодая женщина и обнимала малыша лет четырех-пяти, мечущегося в жару.

- Что с ним?

- Не знает никто, врач говорит, инфекция, - жалобным голосом зашептала женщина, - никакие лекарства не помогают! Уже и в больнице были, а жар так шпарит, горит мой ребеночек... Ой, горе, мне, горе! – заплакала молоденькая мамаша, уткнувшись в горячее тельце сына.

Ребенок закапризничал и начал вырываться из рук матери.

- Можно?

- Конечно, благословите его, матушка! – с надеждой обратилась к Дане мать.

- Я не монахиня, - покачала та головой, беря ребенка за руку. – Я только травы ведаю…

Маленькая лапка вся горела огнем. В груди ребенка бушевал огненный вулкан – вихрь раскручивался так сильно, что еще немного – сердечко, казалось, сгорит в его жаре.