Ну вот, он дома, там, где родился.
А когда мы вошли в столовую, на меня нахлынуло чувство, что я
вернулся домой. Пощекотали нос запахи жареного мяса, фруктов, на
уши обрушился многоголосый гомон, и я понял, что скучал по всему
этому.
Боевое братство, и все такое… не зря Цой пел - «война — дело
молодых, лекарство против морщин».
- Егор! - ко мне несся Макс: блеклые глаза выпучены, темная
прядь прилипла ко лбу. - Вапще! Теперь мы им покажем!
Он хлопнул меня по плечу, но тут же его оттеснила радостно
хихикавшая Пира. Обняла меня, перья на ее голове пощекотали мне
подбородок, я обнял ее в ответ, ощутил под ладонями хрупкие
косточки.
- Ой, как прекрасненько! Прекрасненько! - восклицала она,
подпрыгивая на месте. - Пойдем! Пойдем к нам!
От дальнего стола мне махнул Дю-Жхе, и у меня слезы навернулись
на глаза — рядом с этими людьми, да, людьми, я сражался, ел и спал
пять месяцев, прикрывал их, они прикрывали меня, и вот я к ним
вернулся.
- Живешь ты теперь в казарме для десятников, -
напомнил о себе центурион. - Поговорим позже.
Я набрал целый поднос — жаркое, кусочки соленой рыбы в сладком
маринаде, салат из фруктов вроде апельсинов, но более нежных,
политых прозрачным медом, что-то вроде картофельной запеканки со
специями, пять слоев, и каждый со своим вкусом, цветом и запахом.
Едва дотащил все это богатство до нужного стола, и тут на меня
обрушилась новая волна приветствий.
Мы обнялись с Юнессой, очень целомудренно, как брат с сестрой,
пожали руки с Дю-Жхе. Но увидел и новые лица — совсем молодой
жевельде, сородич Пиры, изящный красавец с черно-золотыми перьями
на голове, вилидаро того же возраста, испуганно моргавший карими
глазами… и человек.
Да, теперь в нашей центурии не только мы с Максом представляем
Землю.
Высокий, голубоглазый, наглая улыбка на правильном загорелом
лице — парняга того типа, которые нравятся девчонкам, а поскольку у
меня внешность самая обычная, то у меня при виде подобного обычно
начинают чесаться кулаки, зачесались они и сейчас.
- Это Билл, - сообщил Макс мне на ухо. - Он американец.
Ну вот ничего себе подарочек… Юнайтед Стейтс оф Америка… Что он
тут забыл?
Я кивнул и занялся едой — с теми, кто попадет мне в подчинение,
я разберусь позже, а о тех, кто не попадет, забуду.
За то время, что я отсутствовал на «Гневе Гегемонии», местные
повара готовить не разучились: пряная рыба дразнила сосочки на
языке, жаркое истекало соком, и было таким вкусным, что его не
хотелось глотать, жевал бы да жевал; запеканку я просто смаковал,
снимая один слой за другим — сливочная мягкость, потом огненный
перец, затем мягкий привкус корицы и кардамона, и снова острота, но
уже другая, с лимонным оттенком; фрукты в салате были
умеренно-сладкими и просто таяли во рту, оставляя густой аромат
меда.