Испуганно
отшатываюсь от окна. От побега в сию же секунду меня спасает лишь здравый смысл,
который еще теплится в моей гормональной головушке. Марк не может меня видеть,
это лишь совпадение, он смотрит на свое зеркальное отражение.
И
правда, Марк отворачивается и продолжает жестикулировать, и что–то активно
вещать по телефону. А у меня пиликает мой смартфон. Такси приехало.
–
Извините, но вы не позволите воспользоваться вашим черным ходом? – обращаюсь к
баристе. – Сумка тяжелая, такси приехало в тот двор, а в этом человек, с
которым мне не хотелось бы встречаться.
Молодой
человек бросает взгляд в окно и понимающе усмехается.
–
Конечно, проходите, – открывает для меня дверь за своей спиной.
–
Огромное вам спасибо, – благодарно улыбаюсь и покидаю это место, не
оглядываясь.
Что
будет дальше с Марком – не моя забота. Мне есть, о ком беспокоиться.
Выхожу
в соседний двор, спускаюсь по ступенькам, а моей машины еще нет. Вечная
привычка таксистов сообщать, что они подъехали, когда на самом деле нет. И все
бы ничего, я подожду, погода прекрасная, да только кто–то хватает меня за руку
немного повыше локтя.
Молча
рассматриваю чужую руку, а потом поднимаю глаза на человека, которому она
принадлежит.
–
Владислав Германович, – произношу на удивление спокойным тоном, внутри–то у
меня бушует ураган из целого коктейля эмоций, – не могли бы вы отпустить меня.
Он
с секунду смотрит, словно оценивает, а потом все же отпускает и делает шаг
назад.
–
Конечно, Мариночка, – он поднимает перед собой ладони. – Я лишь беспокоился,
как бы ты не упала, сумка такая тяжелая, а несешь ее одна в твоем–то положении.
–
В каком моем положении, Владислав Германович? – спрашиваю, не сводя глаз с лица
мужчины.
Он
снова медлит с ответом, изучает меня в ответ.
–
В интересном, я полагаю, – отвечает отец Марка.
–
Интересно вы полагаете.
Не
знаю, сколько бы мы так стояли, да только таксист, наконец, заезжает–таки во
двор.
–
Девушка, вы заказывали машинку? – приветливо спрашивает парень, опуская стекло.
– Здрасте, – говорит он Владиславу Германовичу, но тот лишь бросает
презрительный взгляд на водителя.
–
Да, я, – порываюсь пройти к автомобилю, но путь преграждает отец Марка. – Пропустите,
– говорю ему твердо, – вы же не будете что–то делать на людях.