А
ему нормально, он все эти годы жил в свое удовольствие, по ночам спал, что
такое режущиеся зубы не знал, температуру сразу у двоих не переживал.
Заставляю
себя глубоко дышать, злость такая берет сейчас, просто неимоверная. И хотя моя
вина есть в том, что он не участвовал, все равно до чертиков обидно. И тем
более появляется желание выплюнуть ему все в лицо, как мешком картошки
приложить по голове новостью о детях.
Ой.
А если он решит их отобрать?
Сразу
в голове мелькают страшные истории, где кто–то отбирал детей у кого–то. Руки
сразу холодеют еще на несколько градусов.
Ну
нет. Слегка трясу головой, прогоняя плохие мысли. На моей стороне правда,
свидетели чудовищного поступка отца Марка, и я мать.
Ведь
так, правда на моей стороне?
И
больничная выписка… Исходя из которой можно подумать, что я сама виновата в
попадании к врачам. М–да.
–
Вот и не трогал бы чужие вещи, Владик, – произносит раздраженно Марк, вытягивая
меня из удручающих мыслей. – Кира твоя не хрустальная, подождет.
Хм,
в домике любви не все так гладко?
–
У тебя там все запаролено, ничего все равно не глянуть, – отвечает добродушно
Влад, – а с Кирой сам разбирайся, я не хочу вмешиваться.
–
И не надо, – кивает Марк, – не с чем там разбираться.
–
Не с чем, так не с чем, – весело отвечает Влад, берет стул с соседнего столика
и придвигает к нам. – Ты знаешь, я в первую очередь твой друг, а потом уже брат
Киры. А с новой дамой не познакомишь?
Я
в это время делаю глоток воды и чуть не давлюсь им.
–
Влад, – кривится Марк, – иди уже, а? Зачем ты подсел? У нас важный разговор, не
для чужих ушей.
–
И я не дама, – спешу возразить, – в смысле не новая дама. Нас с Марком
Владиславовичем связывают исключительно деловые взаимоотношения.
Будущий
вопрос опеки над детьми – чем не деловой разговор. Я даже не лгу, а лишь горько
усмехаюсь.
–
Да, и ты нам мешаешь, – подтверждает Золотарев, награждая меня долгим
нечитаемым взглядом.
–
Ладно, ребята, понял, не маленький, – Влад поднимает перед собой руки, но тут у
него оживает телефон. – О, сообщение. От Киры между прочим, – произносит он,
наклоняясь к Марку и подмигивая тому. – Пишет, что родители твои приехали,
приглашают к ним на барбекю, а ты игнорируешь звонки матери второй день.
А
тут меня как будто прикладывают мешком картошки по голове. Его родители здесь.
Родители – значит, отец. В этом городе. Одном со мной и моими детьми.