Поднявшись
на ноги, смотрела в насмешливые зелёные глаза и ощущала, как в груди зреет и
мгновенно разрастается жгучая ненависть.
—
Я любила тебя, Ржавый, — произнесла упавшим голосом.
—
Не называй меня так! — заорал он и залепил мне новую пощёчину. — Роман
Геннадьевич я!
От
удара отлетела к стене и рухнула на колени. Сплюнула кровь и издевательски рассмеялась.
—
Роман Геннадьевич, говоришь? – мой смех стал громче. – Ты навсегда останешься Ромкой
Ржавым, понял?! Навсегда! И ты никогда не поднимешься! Никогда!
Он
опалил меня бешеным взглядом и вылетел из спальни, заперев меня в комнате на
замок.
Но
зря он понадеялся, что я не попытаюсь выбраться и сбежать.
Ждать,
когда Ржавый покинет нашу съёмную квартиру не стала.
Собрала
все свои редкие пожитки в старый, потрёпанный жизнью рюкзак и, распахнув древнее,
прогнившее окно, забралась на подоконник и цепко ухватилась за водосточную
трубу.
Она
скрипела, стонала, рычала подо мной и только чудом не рухнула, позволив мне спуститься
с третьего этажа.
Ржавому
похоже корона мозги отдавила, раз не подумал об окне. Или он забыл, как мы
сбегали, ловко перебираясь со второго этажа на ветви старой сосны, и спускались
на землю?
И
двух недель не прошло, как я выпустилась из детского дома и Ромка меня встретил
с цветами и шампанским.
Восемнадцать
лет и я вольная птица!
Как
же я радовалась свободе и «взрослой жизни» без надзора, команд и побоев.
В
итоге, из одного говна, попала в другое.
Теперь
он мне заявляет, что я должна его отблагодарить?
Роман
Геннадьевич он? Сука позорная, вот кто он!
Он
на четыре года меня старше и отчего-то решил, что вправе распоряжаться мной и
моей жизнью. Скотина! Ненавижу!
И
я лучше сдохну от голода и холода, но, ни за что не вернусь к этому предателю.
Да,
сейчас мне реально и холодно, и голодно, и тело болит, потому что сплю на
ледяном бетоне.
Устроиться
работать? Пойти учиться?
В
подобном потрёпанном виде меня на порог своей конуры даже бомж не пустит.
Ржавый
забрал все мои выпускные деньги, которые государство выдаёт приютским
выпускникам.
О
квартире могу лишь мечтать. Я её получу лет через пять. Или никогда.
Обещания
застройщиков быстрее достроить дом для таких как я безродных, с каждым новым
годом так и остаются обещаниями. И всем похер на нас. Мы – отбросы.