– Отпустить? – Зачем-то обернувшись, десятник понизил голос. – Я в этом деле решающего слова не имею. Эвон кто решает. – Он кивнул на незаметную фигурку монаха в черной, с капюшоном, рясе. – Чернец с Ферапонтова монастыря. Архимандрита Феофана доверенный человек! А воевода с Феофаном в дружбе.
– Ах, чернец? – Иван ненадолго задумался. – А тебе с чернеца приказа какая польза?
Олекса пожал плечами:
– Да честно сказать, никакой.
Иван пристально посмотрел на шагавшего впереди воинов монашка. Улыбнулся в усы:
– Тогда мы, может, вот как сделаем…
Наклонился к самому уху воина, зашептал. Десятник слушал внимательно, потом улыбнулся, кивнул:
– Сделаем, Иване Петрович!.
* * *
Темно было кругом, тихо, лишь где-то в отдалении слышался приглушенный лай. И вдруг совсем рядом, за углом, послышался жуткий нечеловеческий вой! Шедший впереди стражей монашек остановился и, перекрестясь, оглянулся на воинов:
– Посмотрите-ка, что там?
Десятник послал двоих, самых молодых, те сбегали и, быстро вернувшись назад, доложили:
– Нет никого. Пусто.
И снова, как будто в насмешку, донесся вой!
Воины насторожились, а десятник, пряча улыбку, подошел ближе к монаху:
– Люди говорят, здесь, на углу, был когда-то зарыт один скоморох. Зарыт, как пес, без покаяния, без молитвы.
– Спаси, Господи! – испуганно перекрестился чернец.
– С тех пор, – понизив голос, вещал десятник, – как станет ему скучно лежать, так выползает на поверхность и воет! Друзей-скоморохов ищет. А не найдет, так бросается на каждого.
Самый молодой воин от страха широко открыл рот:
– Неужто так, дядько Олекса?
– Так – не так, а только люди зря болтать не будут.
Вой зазвучал снова – раскатисто и зловеще, и казалось, приблизился.
– Господи! – размашисто перекрестился Олекса. – Кажись, сюда идет.
– Ой, не сладим с нечистою силой. Бежать надо, дядько!
– Догонит… Брат Аристарх, сотворил бы молитву. Глядишь, и отпугнем мертвеца.
Напрасные слова! Брат Аристарх давно уже молился вовсю, спрятавшись за спины воинов.
Олекса подошел к нему ближе:
– Хорошо б мертвецу скомороха оставить. Тогда, глядишь, на нас и не кинется.
– Скомороха? – дрожащими губами переспросил чернец и вдруг неожиданно улыбнулся: похоже, эта идея ему понравилась. – А и скомороха! Что с того? Этих кощунников нисколько не жаль. Только как же он сам пойдет? На верную-то погибель?