- Ты и не совладай, дай волю чувствам, пусть они, на время
заполонят твою голову и тело.
- Ой-ой-ой, не могу я больше, обними меня крепче.
Конечно, обнял и не только. Теперь я занимался любовью с
Людмилой неспеша, применяя известный мне арсенал навыков. Довел
девушку до полного изнеможения, да и сам, если честно, устал. Но
усталость эта была приятная.
- Василек, ты ненасытен, как голодный волк, - отдышавшись,
сказала улыбающаяся Людмила. – Мы своими криками, наверное,
распугали все зверье в округе.
- Успокойся, звери лучше людей. Кстати, а почему ты не со всеми
водила хоровод на реке?
- А кто примет дочь ведьмы в компанию? Если бы ты знал, чья я
дочь - пошел бы за мной на эту поляну?
- Ну, пошел я на поляну не за дочкой ведьмы, а за очень красивой
девушкой, у которой лицо, глаза и стан, всем на загляденье и на
зависть. В твоих серо-зеленых глазах можно утонуть, как в омуте.
Твои груди и бедра упруги, и шелковисты на ощупь. Мать природа
постаралась на славу, я это от всего сердца тебе говорю. А
ведьминой дочкой тебя называют, наверное потому, что твоя мать
умеет лечить. Народ здесь темный и неученый, непонятное и
необъяснимое называет происками нечистого. Ничем ты меня не
удивишь, и если скажешь, что сейчас обернешься из прекрасной
девушки в страшную старуху, я не поверю, старухи не бывают
девственницами.
- Все-то ты знаешь!? Ладно, не стану превращаться в старуху.
Тогда слушай. Мы раньше жили в селе Лесное. Мама - травница, и
немного ведунья, может предсказывать будущее на пару лет, но
иносказательно. А прошлое видит и чувствует хорошо, может
рассказать о человеке многое. Когда мне было два года, как
рассказывала мама, в село привезли дальнюю родственницу отца
Владимира, у нее была какая-то запущенная опухоль на голове. Мама
ее полечила, все убрала, дала с собой настои трав, наказала две
недели воздержаться от посещения бани. Женщина не послушалась,
пошла в субботу мыться. От пара рана открылась, началось сильное
кровотечение, и пока ее довезли в село, женщина изошла кровью, ей
мамина помощь уже была не нужна. Отец Владимир признал маму
виновной и отлучил от церкви. Сам понимаешь, что было дальше. Из
села нас выгнали, а избу сожгли, хорошо, хоть не вместе с нами.
Погоревала мама немного, и отправилась в лесную чащу, построила
шалаш. Но нашлись среди сельчан сердобольные люди, которым мама
помогала, сладили нам в лесу крепкую избу с хозяйственными
постройками. Зажили мы спокойно, правда, вдали от людей. А
исцеляться к маме люди стали приходить регулярно. Через какое-то
время отец Владимир понял, что погорячился, передавал, что готов
простить маму, если она покается, звал обратно в село. Однако вновь
испытать страх и унижение мама не захотела, так и осталась жить в
лесу. Там она меня и вырастила. Научила грамоте, письму и счету.
Свое искусство передала. Ведать я пока не умею, а травы, что
произрастают у нас и их целебную силу, знаю хорошо.