Когда был в командировке на Тибете, местные монахи рассказывали
о переселении душ, вернее о реинкарнации. Я тогда только
поулыбался, а сейчас похожая странность случилась со мной.
Переродился, блин, в ребенка, нет бы в нормального, взрослого
мужчину. Ну, деда, ну, спасибо тебе огромное. Правда и
положительный момент есть, и не малый: а если бы я оказался в
женском теле? Вот бы я покрутился, как карась на сковородке, вот
тогда точно была бы... Ладно, забудем на время об анатомии, хорошо?
Уважил, а еще говорил, иди, проявляй ратные подвиги и лечи народ.
Как я буду его лечить, спрашивается в задачнике Пупкина? Как
проявлять воинскую отвагу? Кто дитю позволит это делать? Судя по
худобе тела, силенок у меня маловато. Поймал себя на мысли, что
совсем не удивляюсь своему появлению в таком виде, и в новом
образе. Еще помнится после последних слов деда, я услышал
громогласное изречение:
- Так тому и быть.
Кто это произнес? Неужели, в самом деле, Бог? Если это
действительно так, то, значит, мне предоставлена возможность
прожить еще одну жизнь, и я что-то должен сделать хорошее. Дед
постоянно говорил о воинском предназначении мужчин нашей семьи, а
также о лечении, хотя без уважения относился к моей профессии, оно
понятно - он человек военный, слегка зашоренный, как его лошадка.
По его разумению, все должны служить и воевать. Но, как мне
кажется, дед упускал в своих рассуждениях существенный момент:
воинов кто-то должен лечить. Я за свою долгую жизнь лечил всех
подряд, в том числе военных. Во Владивостоке - раненых из Вьетнама,
в Ташкенте - из Афганистана, в Краснодаре - наших бойцов из Чечни.
Прошел через боль и пот, кровь и грязь, гной, гангрены и
ампутированные руки-ноги бойцов. Не всегда удавалось спасти
раненых, но я старался не только сохранить им жизнь, но и позволить
бойцам после выздоровления быть полноценными членами общества.
Что-то понесло меня не туда. Нужно побыстрее разобраться. Кто я?
Куда попал? Что со мной произошло? Почему я лежу в луже и
полуголый?
Опять попытался встать на ноги. Качнуло меня основательно, да
так, что я вновь упал в лужу, но теперь вниз лицом, как последний
алкаш – фу, никогда не забуду как однажды в Киеве, в Чернобыльский
год, проходил мимо районного отдела милиции, с вывалившим на улицу
и хохочущим до упаду личным составом, наблюдавшим как какая-то
пьянь, уронившая на мостовую бутылку водки, на карачках стояла и в
прямом смысле слова лакала содержимое разбитой бутылки, собравшееся
в небольшой ямке между булыжниками. Хоть и неглубока лужа, но
окунулся в нее я полностью и выгляжу примерно также, но смеяться
некому. Где они, эти милиционеры, здесь: ауууу!!!. Очень бы мне эти
ребята пригодились. Как бы я был рад увидеть сейчас их веселые и
прекрасные, благородные и одухотворенные лица! Мутная с грязью
вода, накрыла мое тощее и немощное тело. Долго принимать такие
водные процедуры я не намерен, потому, ругаясь известными мне
словами, вновь напрягшись, занял вертикальное положение. Руками
стер с лица грязь. Когда очистил от прилипшей грязи лицо, увидел в
нескольких шагах от меня девочку в длинной до земли серой сорочке
простого покроя, стоящую под разлапистым огромным деревом, с
пораженно раскрытым ртом, истово крестящуюся двумя пальцами.