Клавдия Ермолаевна составила все баночки в специальный ящичек, и
пригласила меня обедать. Жаркое из оленины с пшенной кашей травнице
удалось, я съел все с превеликим удовольствием.
- Тебе понравилась оленина? – вдруг поинтересовалась Клавдия
Ермолаевна.
- Вкусно, - ответил я, прожевав очередной кусочек, тающего во
рту мяса. – Не знал, что вы охотитесь в лесу.
- А я и не охочусь. Это твой серый друг меня снабжает свежим
мясом. Перед второй метелью, волк мне притащил тушу оленя. Пока
возилась с разделкой, задул сильный ветер, усилился мороз, и
повалил снег. Я отдала волку ненужные внутренности, он их в
мгновение проглотил. Думала, волк уйдет, а он даже и не подумал.
Устроился на крыльце, свернувшись в огромный клубок. Жалко мне его
стало. Он потерял любимую подругу, дети неизвестно где. Разрешила
ему зайти в сени, хотя приглашала пройти к печи, чтобы ему теплее
было. Улегся серый в сенях, и до самого рассвета там находился.
Потом я его выпустила, несмотря на завывание ветра. Походив вокруг
избы, и сделав свои дела, волк вновь расположился на крыльце. И так
все дни пока мела метель. А потом он ушел. Вот и пойми, что это
было.
- Благодарил вас волк, и охранял в стужу, а сейчас, когда
распогодилось, пошел охотиться. Кстати, я его встретил по пути к
вам. Облизал меня всего. На радостях, что ли? Чует его сердце, что
с волчатами все в порядке – отец Герасим души в них не чает.
- Ладно, пусть приходит, он мне не помеха. Наверное, скучно ему
одному без подруги. Василий, ты уже доел?
- Да, Клавдия Ермолаевна, наелся до отвала, как тот серый волк,
чувствую приятную тяжесть в животе. Очень вкусно вы готовите,
трудно оторваться от миски.
- Вот и славно. Собирайся в монастырь, чтобы поспеть до темна,
как бы к вечеру вновь метель не разыгралась. Чувствую: погода не
устойчивая, что угодно может произойти, поторопись, Вася.
Ведьма она что ли? Думал я, преодолевая последние метры до ворот
нашей обители, пробиваясь сквозь летящий в лицо снег. Точно
предсказала снежную пургу. Кричал долго, надрываясь во всю глотку,
пока меня услышали. А всему причиной сильный ветер, завывающий на
все лады, заглушающий любые звуки и, к тому же, уносящий их в
белесую от миллиардов снежинок даль. И не мудрено, что дежурившие у
ворот монахи не услышали мой детский крик, скорее писк. Прибежал в
свою келью, и стал интенсивно растирать все свои конечности, озяб
знатно. Хорошо, хоть в келье тепло, дров истопник не жалел.
Забравшись под одеяло, согрелся, и уснул. Друзья даже на ужин не
смогли разбудить, может, и не сильно старались, поделив мою порцию
между собой. Да и пусть, я вкусненькой оленины наелся. Удивительно,
но отец-наставник Герасим не стал меня разыскивать, да и наш
«квадратный» отец Остап, не стал тянуть меня на вечернюю
службу.