– Дед какой-то на шею бросился. Высокий, заросший весь, глаза дикие. Ужас просто.
– Ничего ужасного, – хитро улыбнулся Костя, – обыкновенный колдун. В каждом уважающем себя селе такие есть.
– Колдун? – поднял брови Кирилл, – шутишь?
– Нисколечко! Ванька-Пензяк – самый настоящий колдун с дипломом. Сам проверял. Колдовал-то он всю жизнь, сколько себя помнит, а диплом получил недавно, после городских курсов.
– И чего? Насылает бури, пожары, привораживает девиц, пьет кровь невинных младенцев?
– Невинных будущих адвокатов, – припугнул Костя. – А вообще – милейшая личность. Заговаривает бородавки, пытается от алкоголизма кодировать, изгоняет всякую шушеру из домов. Вот лопнет мое терпение, попрошу Печного изгнать.
– Кто еще первый попросит, – буркнул голос с печи, – ты Ваньке кто? Никто! Самая настоящая шушера. А я ему товарищ, можно так сказать. Меня он лучше послушает.
– Ага, товарищ, – не сдавался Костя, – по несчастью товарищ. Представляешь, – обратился он уже к Кириллу, – чуть не насмерть бьются из-за любви бабушки Пелагеи. А она – как стена. Холодна, неприступна, жестока.
– Так уж и насмерть, – засопел на печи дед, – это вы, молодые, чуть что – в кулаки. А мы, мудрые, больше телектом друг друга душим. А у меня этого телекта поболее, чем у Ваньки будет. Все-таки я чуток постарше.
– А что за старушки какие-то ненастоящие на меня напали? Одеты с иголочки, зубастые, веселые, одинаковые. И говорят как-то странно.
– Так это, наверное, «Улыбка» – догадался Костя.
– Что-то про улыбки они говорили.
– Дом престарелых «Улыбка». Веселые старушки. А заведующая у них просто замечательная: находит каких-то спонсоров, выбивает деньги, лечит своих стариков. Умница! Ну, хватит о пустяках. Лучше скажи, готов к Белокуровой идти?
– А чего тут готовиться? – пожал плечами Кирилл, – скажусь стажером, студенческий у меня с собой, начну интеллигентную беседу, потихонечку подведу к главному. Что мне, впервые?
– Смотри, она дама опасная и не совсем глупая. И детки еще те. Зиту и Гиту не бойся, наши люди, а вот Митропия – девица опасная. Ограбит, да еще шантажировать будет.
– Кто-кто? – вытянулся навстречу брату Кирилл, – Зита и Гита? Митропия?
– Они самые, – расплылся в широкой улыбке Костя. – Белокурова всех дитей так называет. А их у нее бесчетное количество. Так не забудь начсет Митропии. И с бабушкой не больно-то общайся. На весь день настроение испортит.