— А в тоннелях под городом они смотрели? — вдруг подумалось
мне.
— Кто? — со смехом спросил Иван, но вдруг побелел. — С-сука… мы
же там часто бываем.
Я криво усмехнулся и кивнул на вино.
— Ты выпей, выпей.
— Ну его… что-то тошно стало. Пойдём выйдем, воздухом
подышим.
Но выйти мы не успели — в двери ввалился запыхавшийся мужик.
Горло сипит, глаза чуть не вываливаются. Показал на кружку. Я
протянул свою — всё равно больше не буду пить.
Выдув до последней капли, заросший до бровей плотной бородой
дядька, стал говорить:
— Новый труп, мужики! Почти возле ворот в Вышгород. Это жуть,
сразу и не поймёшь, что человек лежит. Словно свиная туша с неба
шлепнулась.
В зале поднялся гул, заскрипели, а где и попадали стулья. Все
побежали смотреть, и мы с ними.
Ходу не больше версты. Мы успели одними из первых, но вскоре
вокруг трупа собрался, казалось, весь портовый район. Я с
отвращением и страхом смотрел на человеческие останки, что ещё
недавно были живым стражником. Пугали не внутренности — этого я
успел повидать, стынет в жилах кровь от неведомой силы, что
безжалостно убивает людей, а мы только и можем, как стадо баранов
ждать, когда и за нами придут в очередной раз.
— Да расступитесь вы! Чего сбежались?! Потроха не видели? —
раздалось из-за голов. Факелы в руках зашевелились, и я понял, что
кто-то пробивается к центру.
— Комендант крепости, — шепчет Иван, — Его Высокородие,
полковник Неелов Дмитрий Григорьевич.
— Он всегда к убитым приходит?
— Убитый не простой стражник, — скривил губы Иван, — смотри на
обрывки формы, Гридь. Вот шуму-то будет…
Вскоре из гарнизона прибыла стража и людей погнали с места
происшествия. Мы тоже пошли, но оказавшись на расстоянии,
остановились, дабы обменяться впечатлениями и высказать соображения
по поводу увиденного.
— Вот это жопа! — сквозь зубы сказал Иван, опершись о стену дома
перед которым мы встали в закоулке. Ребята поддержали вожака и
стали рассаживаться; кто на бочку, кто на ящик, а кто на
покосившуюся телегу. Факел воткнули в дырку от сучка на её
борту.
— Это да, — кивнул я, вслушиваясь в обрывки фраз живущих в доме,
чьи голоса доносятся из-за плотно закрытых ставен. — В порту
крепнет страх.
— Я бы так не сказал, — внимательно глянул Иван. — Чудище
чудищем, а гибнут-то в основном дворяне. Некоторые вон даже втихую
радуются и чуть ли не защитником называют. Я уже успел услышать
первые правдивые истории. Мол, этот вампир — бывший человек.
Дворяне лишили его последних средств к существованию, над женой
надругалась солдатня, затем утопив, а дети померли с голоду. Его
горе было столь велико, что он превратился в упыря и теперь
наказывает всех из высшего сословия.