Отец занял главное место за столом. Слуги успели расставить
парящие блюда, разлить в кубки и кружки напитки, и мы приступили к
трапезе. Ем без аппетита, находясь в мыслях о произошедшем. Русский
стиль боя мне в самом деле легче даётся. Пусть, я толком ничего не
знаю о нём, а слабенький элементаль — единственное, что сумел
освоить, но это легче, чем вызов тотема и слияние с ним.
По рассказам бывавших в Гардарике, в самих Москве и Петербурге,
русские бойцы даже в чине Сержанта могут многое, а уж Полковники и
Генералы — это вообще дикое зрелище. Отличительной стороной
стихийной магии является внешняя эффектность, а техника управления
эфиром русами, возводит эту сторону до небес.
— Ох-хох! — разразился смехом дядя Хротгейр. — Задал ты сегодня
Биркиру!
— Ингви — сильный воин, — спокойно отозвался брат. Мы
пересеклись хмурыми взглядами и я отвечаю:
— Биркир силён, как Ётун!
Моя вторая мама, ещё одна жена отца — Сольгерд, широко
улыбнулась, показав ровные ряды здоровых и крепких зубов. Она из
Исландии и такая похвала её сыну очень приятна.
— У меня замечательные дети! — пророкотал отец и поднялся выпить
мёда. Мелкие братья и сёстры не дотянулись и потому крепко
стукнулись кубками между собой.
— И прекрасные жёны! Всё не могу выбрать, какая из них лучше! —
пуще прежнего рокочет отец, сыто хохоча.
Улыбка сама собой выплывает на лицо. Наш пир продолжается
гораздо веселей.
— А я не выбираю! — хохочет Хротгейр. — Сплю с обеими.
Мама Елизавета усмехнулась.
— В твоих землях сам Имир стучит зубами от холода. Когда я
гостила, то слышала эти страшные звуки, — картинно вздрогнула она.
— Тебе пора найти ещё одну снежноголовую дочь Фриг, чтобы уж точно
не замёрзнуть.
— О Великий Отец! — воскликнул дядя. — Кто поселил дух скальда в
златокудрую деву битв?! Брат! Сразись со мной за её сердце!
Отец потемнел лицом и привстал из-за стола. Дядя распрямился,
показывая сколь щедро одарила его земля Туле — похож на тролля.
— Остыньте, о достойнейшие из Свеев, остыньте, — встала мама, —
я буду молвить.
Мужчины сбросили пелену гнева и с почтением воззрились на
неё.
— Если погибнешь ты, Хротгейр, то Нагльфар поплывёт по алым
волнам, столь сильна будет рана обители любви. Ежели муж мой
отправиться в Вальхаллу, то упадут с небес два белоснежных камня и
заалеет пена матери штормов у утёса.