Всё плохо! Мне убивать чьих-то сынков не с руки. За это можно и
жизни лишиться. Но сволочи, насилующие тут крестьянку, похоже
свидетеля оставлять не намерены. Может попробовать
договориться?
Голову заволок гнев и стоило ногам коснуться стены, как я снова
прыгнул, усилив прыжок магией. Доски выгнулись и бросили меня в
воздух. Маги не успевают даже выцелить.
Гнев душит и не даёт мыслить рационально. Я медлю с атакой,
потому, что не могу решиться. Может вообще сбежать? Что мне эта
девчушка?
И тут в голове вспыхнула боль. А с ней пришли видения. Сарай
оказался местом кровавым и очень плохим. В земле вокруг уже пять
трупов и каждый был когда-то девушкой. Местный дух выбрал меня
орудием возмездия, поэтому я увидел всё, что творилось с ними.
Живот скрутило. Меня вырвало ещё в воздухе и упал я мешком, потеряв
всякую ориентацию. Из горла вырвался рык, словно бы если я рвал
свой же язык. Крик, полный такой ненависти, что я позабыл себя.
Мир перестал существовать. Всё обрело пульсирующий багровый
образ, словно напитанный кровью.
Маги не стали медлить и ударили сообща. Двойная плеть, огненная
и воздушная. Она хлестанули по мне лежащему и тело подбросило. Боль
взорвала сознание, но после увиденного я перестал быть
человеком.
Эфирная сеть охотно откликнулась. Каждый дух услышал мой зов. Я
ощутил мощную поддержку и выбрал тотем Секача — матёрого кабана,
опасного в гневе. Побежал, понёсся, набирая скорость. Руки-бивни
вошли в их животы и упёрлись в позвоночники. Я схватил хребты,
поднял оба ставших лёгкими тела, пробегая ещё немного вперёд. А
потом дёрнул назад и переломил обоих. Кровь окатила меня волной.
Каждая капелька приносит невыразимое наслаждение. Я кровожадно
взглянул на измятые тела.
Выпустив хребты, засунул руки под рёбра. Разорвал легкие и
добрался до сердец. Вырвал ещё бьющиеся, а потом впился по очереди
в каждое, впитывая все способности без остатка.
Тело сковало от наслаждения. Такого я даже с ведьмой не
испытывал. Невыразимое блаженство, экстаз. От низа живота пошли
судороги, и я упал на колени, а следом в лужу тёплой крови,
содрогаясь, словно бы умираю.
В возникшей тишине раздался икотный всхлип девушки. Я очнулся и
приподнялся, мутным взглядом уставившись на неё. Вот только от
пережитого и увиденного, юный разум помутился. Страх заволок мир и
сейчас она боится меня даже больше, чем двух только что убитых
мерзавцев. Мне стало очень жаль, но лечить помутнения я не могу. На
ум неохотно пришла мысль, что лучше бы умертвить девушку. Мне стало
очень противно от случившегося. За себя, за них, за мужской
род.