Единственное, что находилось на своем месте, так это монастырь
кармелитов, располагавшийся в пещерах высоко на горе. Отшельники
селились сначала в пещере Ильи-пророка, но потом облюбовали и все
соседние. Для защиты монахов перед пещерами крестоносцы построили
стену с воротами и башней над ними. Так что монастырь получился
достаточно укрепленный. Там же торчала и довольно большая
церковь.
И, первым делом, путь Григория лежал туда, наверх. Он должен был
отдать в монастырь Адельгейду. Но, чем ближе они приближались к
цели своего путешествия, тем более понурый вид становился у
девочки. Она, похоже, в монастырь не очень-то и хотела. Особенно
после того, как ее радушно встретил дон Карлос, предоставив
отдельные покои и даже служанок. Да и сам граф Ибелин с ней вел
себя весьма учтиво, как с настоящей взрослой баронессой, ничем не
напомнив, что она теперь всего лишь жалкая нищая сирота.
Вблизи замка местность казалась безопасной. Впервые за всю
поездку возле дороги начали попадаться укрепленные посты с
башенками, на которых под развевающимися на легком морском ветерке
черно-белыми флагами тамплиеров стояли арбалетчики. Флаги, те самые
«Боссеан», представляли собой вымпельные гонфалоны с красным
лапчатым крестом на белом поле вверху и с черным полем равного
размера внизу.
Граф со своими рыцарями сразу направился к главным воротам
замка, а Григорий с Мансуром и Адельгейдой еще долго карабкались по
крутой тропинке, проложенной вдоль замковой стены и ведущей наверх,
к монастырю. Им пришлось спешиться, потому что верхом подобный
подъем преодолеть не удавалось. Когда они уже поднялись по склону
выше замка, тропинка сделалась настолько крутой, что вскоре
пришлось оставить Мансура присматривать за лошадьми. Григорий и
Адельгейда продолжили подъем только вдвоем. Причем, девочку
приходилось буквально тащить наверх за руку.
— Я не хотеть монастырь, — неожиданно произнесла Адельгейда,
когда они уже достигли каменистой площадки перед монастырскими
воротами.
— Как же так? Мы же уже такой большой путь проделали, — удивился
Григорий.
— Я не хотеть монастырь, — повторила девочка и заплакала.
Родимцеву стало ее очень жалко, словно бы она была его маленькой
дочуркой. Он обнял сироту и прижал к сердцу, приговаривая:
— Не бойся, малышка, там о тебе позаботятся добрые сестры. А
вокруг очень опасно. Ты же видишь, какая ужасная война идет во всем
Леванте. И это одно из мест, где пока спокойно. В монастыре ты
будешь в безопасности.