— Да пошёл ты… — Стас со скрежетом зубов отвернулся от своей пустой могилы и, судорожно моргая, посмотрел на фотографию матери.
Пока он был жив, исправно оплачивал уход за её могилой, но сам никогда не приезжал. Не мог себя заставить. Теперь же подозревал, что больше никто и никогда сюда не придёт…
— Ты можешь оплатить услуги садовника на двадцать пять лет вперёд. Потом кладбище закроют, — Дьявол раздражённо промокнул лицо от мороси.
— Так и сделаю. Оставь меня. Пожалуйста.
Когда спутник Стаса испарился, он присел на низкий мраморный бордюр и аккуратно положил букет вплотную к инициалам матери. Перед глазами всё поплыло, но он не сразу понял, что это были его собственные слёзы. Недовольно шмыгнув носом, Стас попытался вспомнить, когда плакал в последний раз.
— Тут и плакал…
Тридцать лет назад он дал слабину, а потом заковал себя в непробиваемые доспехи из сплава лютой ненависти и социопатии. Десятилетний мальчик, ставший в один миг, по мнению отца, неуправляемым демоном.
— Мам… — Стас вздрогнул от звука собственного хриплого голоса. — Мам, прости. Я вырос самым настоящим дерьмом. Даже хуже отца. Даже…
Мимо прошли несколько человек, и Стас, отвернувшись, замолчал.
Глаза нестерпимо болели, а гортань окончательно свело от напряжения. Он протёр лицо и несмело прикоснулся дрожащими длинными пальцами к имени матери.
— Ты наверняка меня уже возненавидела. И заслуженно… Мам, почему ты не развелась с ним? Мы ведь могли бы уехать с тобой и начать новую жизнь! Плевать на деньги! Я бы вырос и заработал тебе столько, сколько хочешь!
Стас снова вытер слёзы и зажал рот кулаком. Небо постепенно расчищалось, еле заметные лучи солнца мягко легли на памятники, и он почувствовал влажную духоту.
— Лере хватило сил уйти… Почему ты не отважилась? — Стасу на мгновение почудилось, что выражение лица матери на фотографии неуловимо изменилось. Она будто сожалела… — Ладно, я не вправе тебя в чём-то винить. Но это была бы самая лучшая жизнь, о которой я мог только мечтать.
Стас осёкся и замолчал. Потом достал пачку сигарет и смог попасть пальцем на кнопку зажигалки только с четвёртого раза.
— Лицемерно, да? Вот такой у тебя сын… Сам о чём-то там мечтал, и сам же своими собственными руками всё разрушил, как только мечта стала сбываться. Может, и хорошо, что ты не застала всей этой дичи. Не знаю… Я не знаю, а вдруг ничего бы со мной не произошло, будь ты рядом? Ага, снова навешиваю на тебя… Мам…