POV Василиса
Неделю. Он не появляется в универе почти всю следующую неделю. Не то чтобы меня это очень волнует, но... Да ну блин, он же лихачит как придурошный, а если что-то случилось? Правда тогда, наверное, учебка была в курсе. Хотя... С какой такой радости Рымарь стал бы кому-то докладываться? Мы ведь для него шелуха.
Стоп, а как бы он сказал, если бы его, допустим, грузовик переехал?
Тьфу.
Бельичевская, вот тебе-то какое дело, а? Тебе на него оранжево, фиолетово, сиренево и далее по цветовой палитре. Окстись и прекрати каждый раз искать его взглядом, заходя в аудиторию. На тебя и без того косо таращатся. Все ж знают, что мы тогда уехали вместе из клуба. Откуда-то.
Один, видимо, увидел и быстренько передал по цепочке. Элька вовсе на меня теперь обижена, будто я её самолично бортанула. Вообще превосходно. Ко мне-то какие претензии? Я не совершила ничего того, за что мне должно быть стыдно. Не совершила же? Но отдуваюсь в одиночку. И где справедливость, я вас спрашиваю?
Руслан, как явление Христа народу во время крещения, нарисовывается лишь в четверг. Вернее, как нарисовывается: до лекций так и не доходит, но я случайно пересекаюсь с ним в бухгалтерии.
Декан просила проставить печати, я пошла, ну а там он. Склонившись над столом, заполняет какие бумаги. Стоя, в косухе своей треклятой, выставившей меня полной дурой, и с зажатыми в кулаке ключами от мотоцикла. Будто заскочил мимоходом и задерживаться не собирается.
— Привет, — здороваюсь исключительно из вежливости. Воспитание, куда б деваться.
— И тебе, — всё, чем меня удостаивают — небрежным кивком. Класс. Именно так, по всей видимости, и должны общаться парни с девушками, которых совсем недавно зажимали в углу.
— Неслабо ты загулял.
— Был занят.
— Чем-то, что важнее учёбы?
— Да.
— Самолюбованием? Зеркало ещё цело или уже треснуло от твоих страстных поцелуев?
— Твою мать! Бельичевская, харе лезть под руку! — зычно рыкают, агрессивно перечёркивая всю строчку.