На исходе второй недели (а если быть
точнее, на тринадцатый день пути) стали кое-где попадаться следы
присутствия человека. Следующим утром многим показалось, как будто
ветер доносит едва слышный звук колокола.
– Как на заутреню звонят, вроде? –
удивлённо проворчал обычно неразговорчивый Тимур.
Они поспешили подняться на ближайший
холмик и прислушались.
Ничего, только жаворонок звенел в
вышине.
– Показалось, должно быть, – вслух
подумал Фёдор.
А через полчаса у покосов посёлка
Ладушка вежливые и внимательные мужики в странных волосяных
безрукавках поверх кожаных курток (и с подозрительно похожими на
боевые топорами) остановили их и поинтересовались: кто они, и что
делают в землях Белого Ворона?
Фёдор Кузьмич давно и много
командовал людьми: больше полжизни на Старой Земле и уже двадцать с
лишним лет на Новой. Под началом у него ходили сотни подчинённых. И
в горячих точках бывал неоднократно. Но таких странных эмоций, как
здесь, не испытывал нигде.
Он стоял в кольце крестьян и умом
понимал: вот эти вот мужики явно ниже его по статусу, да и никакой
особой агрессии они не выказывали, но почему-то при взгляде на них
по спине начинали маршировать батальоны холодных мурашек.
Представился он честь по чести. И
цель визита назвал.
Мужики выслушали, переглянулись,
покивали:
− Провожатого вам дадим!
На свист из леса выскочил пацан на
рослом коньке, в котором Фёдор привычным взглядом распознал
изрядную долю владимирской крови.
− Филька! Проводи господ до Лелино,
там уже они не заплутают!
− Сделаю, бать! – мальчишка пронзил
посольство таким же странноватым взглядом и пригласил, − Двигайте
за мной, господа хорошие! Не там вы поехали, надо было левее, там
тракт начинается!
Провожатый бодро рысил впереди. Один
из помощников, сестрин сын, негромко высказался:
− Посмотрел – как гвоздь в голову
забил!
Пацан оглянулся, усмехаясь. Неужели
услышал? Да ну, метров двадцать же до него!
− Юра, ты бы поосторожней в
выражениях! – совсем уж тихо посоветовал Фёдор Кузьмич, − Нам с
местными отношения портить никак нельзя.
Просёлок вывернул вокруг небольшой
рощицы и выскочил на тракт. А ничего такая дорога, приличная.
Мощёная белым поблёскивающим камнем. Дорога проскочила деревню –
очень серьёзную, обнесённую мощным четырёхметровым частоколом и
потому больше похожую на острожек, – и пошла почти ровно на юг,
пока не упёрлась в широкую развилку.