С пробуксовкой и громким рёвом массивный внедорожник рванул с
площади, чуть не задев кого-то из неосторожно шатнувшихся навстречу
зевак. А я так и остался стоять, наедине со своими мыслями.
Вспоминая чистые юные лица гимназисток рядом с этим стариком, я
раз за разом задавал себе один и тот же вопрос. Почему, вот почему
кого-то Система одарила Дарами, позволяя творить всё, что
заблагорассудится — а остальных сделала людьми второго сорта? Чем
эти, первые, лучше?..
Нет, я всегда знал, что наш мир именно так и устроен: есть
простые люди, а есть аристократия. Но именно в тот день впервые
увидел всё своими глазами, на расстоянии вытянутой руки — а не
где-то далеко. Впервые прочувствовал. И это мне чертовски не
понравилось.
Вдруг нестерпимо захотелось стать таким же. Доказать, что
достоин не меньше любого из знатных, которые разъезжают на своих
огромных статусных чёрных автомобилях. И чтобы гимназистки так же
мило краснели, сразу на всё соглашаясь. Ведь чем я хуже? Почему не
заслужил?
И, в отличие от многих, я знал способ... Старик рассказывал. Но
он рассказывал и о цене. Поэтому — та мимолётная дерзновенная мечта
так и должна была остаться мечтой. Раз уж родился в семье, где
отродясь ни одного Дара Системы не было, если не считать моего
маленького подарочка на пятилетие — значит, нечего туда и
лезть...
Дорога до института совершенно не запомнилась, я будто выпал из
реальности, весь погружённый в себя. В наушниках громыхало что-то
злое и быстрое, как раз под настроение, но я даже не отдавал себе
отчёт, что именно, хотя всю свою фонотеку знал наизусть.
Очнулся только уже на проходной, предъявляя пропуск. Большие
часы на стене холла укоризненно намекали минутной стрелкой на то,
что задерживаться на площади так долго не стоило.
К счастью, первая пара, высшая математика, началась не вовремя,
а в девять ноль-три. И я едва-едва успел проскользнуть в аудиторию
сразу за преподавателем, который, к счастью, никак не
прокомментировал это и не заставил выйти, хотя и кинул на меня
недовольный взгляд.
На математике было сложно. И не только потому, что мысли
нет-нет, да улетали вдаль. На самом деле, я довольно быстро смог
взять себя в руки и перестал отвлекаться. Просто было и правда
сложно вникать во всё это.
Сморщенный дедушка с немецкой фамилией, время от времени
осматривая нас из-под съезжающих на крючковатый нос очков,
размашисто раскидывал мелом по доске трёхэтажные уравнения. При
этом подробно комментировал каждую закорючку, но я потерял нить уже
после первых минут, и дальше просто бездумно записывал всё подряд,
понимая, что придётся разбираться позже самому и что это будет
далеко не самой лёгкой работой.