– А что на тебе было? – Зоя вернула на стол горячий бульон. – Ты не торопись, мне все интересно.
– Что было? Голубое платье с белыми оборками. Ну, ты знаешь.
– Шифоновое? Что тебе привез отец из Польши?
– Ага, – кивнула Наталья.
– Так оно же тебе широковатое в талии.
– Здрасьте. А кто мне его ушивал? – Наталья вскинула брови. – Сама и ушивала.
– Ах да, – засмеялась Зоя. – Я и забыла. Когда это было… А туфли? Те самые, с перепонками?
– Слушай, тебя интересует всякая ерунда. Так я не успею все рассказать.
– Ладно, ладно. Это не ерунда, это первое впечатление, – смирилась Зоя. – Мне все интересно.
– Я выглядела неплохо.
– Ты всегда выглядишь лучше всех! – искренне воскликнула Зоя. – Ладно, давай о главном. Где они живут?
– На Петроградской, улицу я не запомнила, мы ехали на трамвае, где-то у зоопарка.
– Хорошая квартира?
– Коммуналка. Огромная. На восемь семей. Как вокзал. У них две комнаты. Одна родительская, вторая – Евсейки. Вспомнила, они живут на Введенской!
Семья Дубровских – отец, Наум Самуилович, мать, Антонина Николаевна, и сын Евсей, студент литературного факультета пединститута – жили на улице Олега Кошевого, или по-старому Введенской, в доме № 19. В двух комнатах, в самом конце длинной коридорной кишки, рядом с общей кухней. И запахи от стряпни, что готовили все восемь семейств соседей, перво-наперво проникали в комнаты Дубровских. Зимой еще куда ни шло, а летом, особенно в безветренную погоду, когда жара заставляла распахивать двери, то вместе с шумом от снующих по коридору соседей – а их, в общей сложности, проживало тридцать два человека – комнаты наполняли запахи.
Особое негодование вызывала стряпня вагоновожатой Гали, которая занимала со своими четырьмя хулиганистыми пацанами комнату в начале коридора, у самого туалета. Галя часто варила студень. Из чего она варила тот студень, непонятно, только стойкая пронзительная вонь казалась не просто запахом, а материальной субстанцией, которая и после готовки еще долго держалась в коридоре, вызывая ропот соседей. На что горластая вагоновожатая предлагала особо недовольным переселиться в ее комнату, смежную с туалетом.
И сегодня, когда Евсей собирался познакомить родителей со своей будущей женой, вагоновожатая Галя, как нарочно, затеяла варить свой студень.
– Наум, что делать? – беспокоилась Антонина Николаевна. – Девочка впервые войдет в дом, что она подумает?