Кладбище, расположенное между железной дорогой и какими-то заводскими корпусами, произвело на Наталью тягостное впечатление, но не потому, что это было именно кладбище. Узкие дорожки, со следами башмаков на сером, комковатом весеннем снегу, едва виднелись среди тесно расположенных могил. Памятники – роскошные, богатые – соседствовали с множеством простых, незатейливых надгробий. Полуразрушенное каменное здание некогда величественной синагоги, двери которой были заколочены деревянным досками, напоминало крепость после длительной вражьей осады, а фигуры нищих – остатки поверженных армий. Сразу через дорожку от синагоги вздыбился склеп знаменитого русского скульптора Марка Антокольского с выбитыми на фронтоне названиями его главных работ – скульптур Ивана Грозного, Петра Первого. Рядом – гранитная стела доктора Герштейна. Тут Соломон Щедровицкий, профессор-эндокринолог. Напротив – черный обелиск с шаром и надписью «Человечество едино». Чей?! Какой-то Лев Штернберг, профессор-этнограф.
Наталья оставила толпу, окружившую гроб, стоящий на песчаном бруствере, и услышала, как ее негромко кликнул отец. Сергей Алексеевич приблизился к дочери, взял ее под руку.
Они шли по аллее, считывая фамилии с массивных обелисков и стел. Снега, как ни странно, было немного. Кругом захоронены знаменитости: врачи, важные чиновники, издатели, архитекторы, раввины, юристы, инженеры, артисты. Массивный гранитный саркофаг – но почему-то без надписи – охраняла чугунная ограда. И тут же, на листе фанеры, кто-то от руки написал черной краской: «Барон Давид Гинцбург – крупный общественный и государственный деятель России. 1857–1910».
Наталья боковым зрением видела, как отец с вниманием читает могильные надписи.
– Да-а-а. – пробормотал Сергей Алексеевич. – Пошли обратно, а то затеряемся. Надо еще бросить горсть земли Науму Самуиловичу. Или камешек.
С кладбища на поминки Наталья не поехала – отец увез ее на старую квартиру, домой Наталья вернулась только вчера.
– Сейка, ты же не спишь, – проговорила Наталья. – Не притворяйся. Давай поговорим. Ты целый день в своем архиве, вернулся, а я уже спала. Надо решить вопрос.
– Какой вопрос? – буркнул Евсей в стену.
– Помнишь я говорила об однокомнатной квартире со всеми удобствами у Таврического сада, – пояснила Наталья. – По цепочке обмена. Комната метров сорок – это больше, чем в наших двух. Очень соблазнительный вариант. И доплата небольшая. Мама обещала помочь. Что ты скажешь, Сейка?