Вот только и ордер у них есть, а после обыска и наркотики у меня находятся, и оказывается, я — самый злостный их распространитель. Мне даже не страшно, когда на меня наручники при всех надевают, я с этим разберусь, но злость в горле клокочет, кто, а главное зачем решил так тупо меня подставить.
Обвинения, конечно, смешные, но в камере я просидел всю ночь, а на утро Саныч меня под залог выпустил.
— Что узнал? — пью воду возле тачки, а Саныч отмалчивается.
— Это Абрамов. К нему пришли несколько людей, которые должны тебе, и вроде как договорились о списании долгов. А ты сам знаешь, что как кость в горле у Абрамова.
— Ну ок, а документы-то кто из сейфа спер, кто героин подложил.
— Карина… — и тут он снова мнется, а меня колотит, потому что я уже знаю, что он скажет. — С подачи Оли. Она код от сейфа сказала и ушла в тот день пораньше.
— Да, блять! — пинаю собственную тачку! — Не верю! Нахуй ей это!
— Помнишь пацана, которого с героином поймали, так это брат ее. Попал на бабки, а как узнали, что ты ее трахаешь, решили сыграть на сестринских чувствах.
Тру лицо. Как же хочется в душ и задушить одну маленькую идиотку.
— Пиздец, я ее даже не трахнул ни разу нормально, но уже все посчитали, что она может что-то мне сделать. Идиоты. Где она?
— Дома, заперлась и дверь не открывает.
— Ну, конечно. Позвони, скажи, что меня в клубе прирезали.
— Что?
— Не задавай вопросов, просто скажи. Тут же прискачет.
— Это если волнуется, а если…
— Да конечно волнуется, всю неделю морду виноватую от меня воротила. Не был бы в делах, сам бы понял. Еще отношения какие-то строить хотел, дебил.
— Что?
— Ты еще здесь? — ору на него, а сам прыгаю в тачку и в клуб, пора разобраться с делами и, наверное, позвонить Зотову, по старой памяти поможет прижать Абрамова.
Тот пока занят, но вроде как перезвонит. А я пока виски лакаю, жду суженую, блять, которая так просто меня подставила. Могла ведь прийти, все рассказать, а вместо этого глаза отводила, как от прокаженного шарахалась. Боялась? Недоверие? Ну пусть пеняет на себя.
Она влетает в кабинет минут через тридцать. Волосы растрёпаны, глаза опухшие, не самое приятное зрелище, я вам скажу. А как видит, что я вполне себе здоров, испуганно к двери жмется.
— Игнат, я все объясню, правда.
Допиваю остатки виски, ставлю стакан с громким стуком и вперед наклоняюсь, смотря ей в глаза.