Судорожно вздыхаю, чувствуя, как заткнут ремень, а на ягодицу опускается рука шлепком болезненным, а затем пальцы вжимаются в плоть, проводят там же, где ремень елозит. Он словно оттягивает ее в сторону. Зачем?
— Вот вы бабы. Вас даже не накажешь, вам это нравится. Нравится же, Оля? — его голос как ток по переплетению нервов, подсвечивает лампочки по всему телу. — Только не ври мне больше.
Новый шлепок, а следом рука в волосах.
— Ну же, Оля, простой вопрос, простой ответ.
Господи, он меня убивает. Но как признаться.
Новый удар и я всхлипываю.
— Да.
— Не слышу.
— Да, нравится.
— Течешь, как сука, — ремень он подносит к моему лицу. — Даже сквозь трусы видно.
— Прости.
— Тебе придется оочень постараться, чтобы вымолить мое прощение. Оближи.
— Что? — уже плохо соображаю. Голова кружится.
— Ремень, говорю, оближи и не зли меня, — он прямо к губам его подносит. А бедрами шевелить начинает, его член трется об мой живот, и я непроизвольно вздыхаю. Безумие какое-то. Это разве секс? Секс — это просто совокупление, а это кажется чем-то постыдным, слишком взрослым, с пометкой 21+.
Но я вытаскиваю язык и облизываю полоску ремня, чувствуя свой запах.
— Вот так же будешь полировать мой член, когда я скажу. С этого момента ты будешь делать, что я скажу, поняла?
— Более чем, — задыхаюсь, воздуха почти не остаётся, а капли сока уже по ногам текут. Стыдно, но возбуждение пронизывает до костей, делая почти больно. Его пальцы уже между ног, ткань влажную оттягивают и касаются до ужаса мокрой промежности. Он шумно выдыхает и вдруг проводит мокрыми пальцами по тем местам, которые бил. И снова шлепок и мой вскрик.
— Вообще-то, Ольга. Мы на рабочем месте, — Господи, прекрати. — Так что придется Вам быть немного потише. Зубами зажми.
Он втыкает мне между зубов ремень, и теперь на каждый его удар ладонью я мычу. Но теперь он чередует их с поглаживаниями половых дико мокрых губ, и внутри живота закручивается спираль, готовая вот-вот порваться. Он снова и снова мучает меня. То шлепает, то клитора касается, пока я не начинаю мелко дрожать, предчувствуя оргазм века. Зажмуриваюсь, понимая, что больше не выдержу. И словно понимая это, Игнат касается клитора и принимается его тереть. Сильно, жёстко, отчаянно. Я сжимаю между зубами ремень, реву в него, ошарашенная силой пронзившего меня удовольствия.