Покинув узилище, Иван направился
сначала в овраг, а потом с парнями к себе домой. Благо через
княгиню знал точно, что там нет никакой засады. Розыск вел уже
знакомый ему дьяк из Разбойного приказа и по совместительству
человек Ирины Васильевны.
Дома вооружил парней по первому
разряду. Разве только духовушка оказалась одна. Ее он без раздумий
вручил дополнительным оружием Григорию. У того и практика побогаче,
и обращается он с карабином получше. Здесь же озаботились
припасами. А еще Иван поручил Серафиму на следующий день раздобыть
лошадей. Путь им предстоял неблизкий.
Потом с половиной парней прогулялся к
выкресту дяде Яше. Денег для осуществления собственных замыслов
Карпову понадобится до неприличия много. А у еврея успела скопиться
изрядная сумма. Нагружать пришлось всех товарищей. И это с учетом
немалой доли золота. Шутка сказать, он увозил с собой в Псков
двенадцать тысяч рублей!
— Ну и какие у тебя планы? — выгружая
монеты в выставленный Павлом ящик, поинтересовался Иван.
— А какие планы. Теперь деньги есть,
можно оборудовать настоящую лабораторию. Помещение тоже
есть.
— Это дело хорошее. Но не хочешь ли
ты подумать несколько шире?
— Например?
— Ну, например, построить госпиталь.
Пригласить сюда пару-тройку товарищей и сподвижников. А то стоишь,
репу чешешь, согласятся псковские подлекари или пошлют куда
подальше.
— Госпиталь? — с недоверием
переспросил Павел.
— Госпиталь, — с самым серьезным
видом подтвердил Иван. — Землицу выбьешь. Чай, в ближниках у
княгини, а ей с некоторых пор бояре вроде как благоволят.
— Постыдился бы поминать Елизавету
Дмитриевну.
— А мне стыдиться нечего, Паша.
Плевать, что там плетут злые языки, накласть в присядку на
обвинение в посягательстве на честь царской семьи. Не было ничего.
То пустые байки.
— А то, как она, презрев все запреты,
правила и обычаи, ворвалась в палаты совета бояр и стала просить за
тебя? Это как расценивать?
— Паша, я не пойму, ты поддерживаешь
тех, кто разносит ложные слухи?
— Я знать хочу, кто у меня в друзьях,
государственный преступник или достойный муж.
— Любовь, Паша, не преступление. Тебе
ли этого не знать.
— Ты понимаешь, о чем я.
— Не было промеж нас ничего. Даже
если Елизавета Дмитриевна и любит меня, это ни о чем не говорит.
Она другому отдана и будет век ему верна, — припомнив строки из
«Евгения Онегина», ответил Иван. — И все. Хватит об этом.