Однако это было редкостью. И каждый
такой случай становился объектом пересудов и насмешек. Лиза никому
не позволит выставлять себя на посмешище. И над мужем потешаться не
даст. Потому как она жена боярина и князя, но не скомороха.
— Нет у нас мужской половины, —
решительно рубанула Лиза. — И пока я жива, не будет. Опозорить меня
решил? Ленка, змея подколодная, всякую дрянь пишет, а ты и веришь.
Иль забыл нашу брачную ночь? А ну, живо под одеяло. Я, чай, не
вдова в холодной постели спать.
— А все ли письмо ты прочла, женушка?
Чай, там прописано и о том, что невинность девичью по силам вернуть
любому лекарю. А уж Рудакову, коий почитается...
Х-хлесь!!! Щеку ожгло пощечиной,
оборвав его на полуслове. Рука у Лизы оказалась тяжелой. На что
Трубецкой был статен и крепок телом, а головой мотнул так, что
позвонки едва не хрустнули.
— А ну, пшел вон отсюда, — разъяренно
прошипела она. — Захотел мужскую половину? Будет тебе мужская
половина. На вечные времена будет.
В последний раз боднув мужа яростным
взглядом, Лиза решительно обошла его и направилась к постели. Двумя
пальцами, как нечто мерзкое и грязное, подобрала все так же лежащее
на постели письмо Троекуровой. Глянула недочитанный текст. Так и
есть, о гадости этой эта змея написала, а не муж сам измыслил.
Уронила листок на пол. Брезгливо передернула плечами и решительно
залезла под одеяло, отвернувшись от мужа.
Иван с минуту простоял, понурившись,
у двери, потом тяжко вздохнул и подошел к постели. Разделся, лег и
попытался обнять жену. Но та только раздраженно дернула плечом,
сбрасывая мужнину руку. И вторая, и третья попытки закончились так
же.
— Лизонька, ладушка моя, ну... Ну
прости ты меня, дурака. Но что мне было думать, кому верить?
Появляется сначала этот Карпов и желает осесть на псковских землях.
Следом гонец с требованием царя выдать государева преступника. И
тут ты — вступаешься за него. Да еще как! Приходишь на совет и
обращаешься прямо к боярам, убеждая их в том, что Пскову от этого
беглого только польза великая будет. А потом это письмо.
— Мне ты верить должен был, Ваня.
Словам моим и делам, — пробурчала она.
— Да я... — начал было он.
— А еще разуму своему, — рывком сев и
обернувшись к мужу, вновь оборвала мужа Лиза. — Твоя сестрица
напрасно пишет гадости про тетку Ирину. Та, конечно, не без греха.
Да только она даже своим полюбовникам никогда не изменяла. И мужу
верна будет до гробовой доски. И то всем хорошо ведомо. Ты же
умный, Ваня. Подумай своей головой, что бы она сделала со
стрельцом, рискнувшим крутить шашни, кроме нее, еще с кем-нибудь?
Карпов, чай, не дурак.