Гардан простудился. Он постоянно кашлял, чихал, и все это болезненно отражалось на его ноге. Он морщился, иногда постанывал, а во сне немного бредил, но понять его было невозможно. Татарского языка никто не разумел. А Петька видел отчужденное отношение к нему своих спутников и негодовал внутри, однако ничего не мог поделать против общего неприятия. Надо терпеть…
Сафрон все больше злился и хмурился. Уж слишком жадные московские служивые попадались им на пути. Что да как, а главное, смотрели на поклажу в ожидании мзды. Приходилось давать, а то не отвяжешься. Чего доброго, к воеводе какому сволокут. Тогда и вовсе живота лишишься.
Зато здесь никто не напоминал о новгородском погроме. Тутошних вояк занимали совсем другие заботы. Можно уже хотя бы за это благодарить Господа, что беглецы и делали в деревенских храмах. Не одна свечка сгорела, не одна молитва вознеслась с прошениями о ниспослании спасения и удачи в предприятии.
– Эге-гей! – голос Сафрона встрепенул уставших путников. – Принимай нас, город Ям! Кажись, добрались до тебя! Петька, погоняй шибче!
Впереди за поворотом показались сквозь деревья засыпанные снегом избы селения. Потом мелькнула маковка церкви, за ней другая, и на возвышенном берегу реки, здесь уже довольно широкой, показался городок с бревенчатыми стенами, башенками и воротами, настежь распахнутыми.
– Стало быть, конец пришел нашим мытарствам? – спросил Кузя, обращаясь больше сам к себе, чем к соседям. – А городок-то какой махонький, не чета нашему Великому Новгороду.
– Сравнил! – отрезал Петька, рядом трусивший на коне.
– А что ж дальше? – тихо, сквозь рядно, укрывавшее его голову, спросил Гардан. Была понятна его настороженность. Он понимал и то, что так запросто его не отпустят. Слаб он еще и немощен. Не до запросов, но и безгласным ему оставаться было невмоготу.
– Э, милый! Это от нас не зависит. Это хозяина забота да того же Петьки. Он ведь у тебя защитник, – голос Кузьмы звучал не очень-то мирно, и Гардан не захотел продолжать свои расспросы. А Кузьма не умолкал:
– По мне бы так хоть сейчас тебя отпустить, да ведь самим потом хлопот не оберешься. Так что лежи пока тихо. Там видно будет. Кстати, возьми себе на память от Петра, я недавно выковырял из седла, – с этими словами он протянул слегка сплющенную пулю.