Благовещенская улица выходит на эту площадь с запада и образует
ее северную сторону. В углу примостилось сразу несколько каменных
зданий. Судя по каланче и множеству ворот, это местные огнеборцы.
Угу. Вон при входе стоит мужик в гимнастерке с характерным шлемом
на голове.
Рядом еще одно присутственное место. Петр невольно ускорил шаг,
рассмотрев, что у ворот стоит скучающий городовой. Трое других
входят в здание, выпуская еще одного через высокую дверь.
Полицейское управление, ни дна ему ни покрышки! Вот нет у Петра
желания с ними ручкаться. Впрочем, служивый не обратил на странного
прохожего никакого внимания. Угу. Какое ему дело до какого-то
босяка. Он поставлен на охрану входа в управу. Вот и
ладушки.
Петр перевел дух, как только миновал управу, и прошел дальше по
тротуару. Здесь дома были все больше двухэтажные и чуть ни треть из
них — каменные. В части домов первые этажи отведены под различные
магазины, лавки, фотосалоны, питейные заведения и тому подобное.
Часть — целиком представляли собой торговые центры, где под лавки
было отдано все здание.
Одно из них особенно бросалось в глаза. Кирпичное двухэтажное
строение с крышей в виде соединенных трех куполов. Над входом —
вывеска «Пассаж». Это также торговый центр. А что еще, если все
завешено рекламой, зазывающей приобретать разнообразный
товар?
Проходя мимо одного из кабаков, Петр заметил троих пьяных в дым
мужиков, между которыми возник один извечный вопрос пьяниц всех
народов. «Ты меня уважаешь?» Вот среди кого он не будет выглядеть
белой вороной. Господи, и это дерьмо буквально в трех сотнях шагов
от полицейской управы. Ага. А еще напротив собора. И это в то
время, когда религия играет далеко не последнюю роль в жизни
государства. Признаться, у Петра было несколько иное представление
о местных нравах.
Как бы органично он не вписался в общество забулдыг, ему все же
с ними не по пути. И вообще, пришла пора подумать о том, что он
будет жрать. Сейчас этот вопрос пока еще не стоит остро. Но уже к
ночи, и уж тем более к утру, он встанет во всей злободневности.
Настолько, что… Петр вообще когда был голоден, становился
невероятно раздражительным.
Самое лучшее, что ему приходило на ум, — это найти питейное
заведение с приличной публикой и слегка облегчить какому-нибудь
бедолаге карманы. В конце концов, коль скоро он выйдет оттуда,
значит, и гуляет не на последние. А у Петра нет вообще ничего. Оно,
конечно, звучит как-то убогонько. Но это смотря для кого. Пастухов
далеко не всегда был добропорядочным гражданином. По малолетке и
откровенным разбоем пробавлялся. Слабое оправдание? А он и не
собирается ни перед кем оправдываться. Для него это вопрос
выживания, и плевать, насколько пафосно это звучит.