Вообще-то Петр никогда не думал, что он какой-то там Чингачкук.
Тем не менее, у него получилось держаться буквально в десятке шагов
за спиной у щуплого. То ли тот слишком уж был сосредоточен на своей
жертве, то ли все дело в том, что Пастухов был обут в тапочки с
мягкой резиновой подошвой. Так или иначе, щуплый слежку не замечал.
Как пребывал в неведении и объект нападения. Красться бандит явно
умел, учитывая, что на ногах у него были сапоги. Хм. Ну, может, все
дело в собаках, которые от скуки или по собачьему долгу своим
брехом сопровождали прохожих, заглушая прочие звуки.
Вроде и темно, и до фонаря на перекрестке добрых метров
пятьдесят, но Петр все же отчетливо уловил в руке налетчика тусклый
стальной блеск. Никаких сомнений — это нож. Нет, понятно, что и
Петр здесь не цветочки собирает. Но убивать из-за бумажника, пусть
и с солидной суммой… Ну не тысячи же в карманах у этого чинуши.
Все трое уже сравнялись с дорожной техникой, когда Пастухов
резко ускорился, намереваясь напасть на бандита. Но и тот начал
быстро нагонять свою жертву. Снова блек стали, и последние сомнения
вылетели из головы Петра. С силой оттолкнувшись, он подпрыгнул и
нанес удар ногой точно между лопаток щуплого. Того снесло так,
словно его приложили тараном. Прокатившись кубарем, бандит
остановился у ног резко обернувшегося и замершего в испуге
чиновника.
— Тихо, господин хороший. Тихо. Все уже кончилось, так и не
начавшись, — подходя и миролюбиво выставив перед собой руки,
произнес Петр.
— Й-а-а… Что-о ту-ут…
— Тихо, говорю. А ты замри, падла.
Петр ударил подъемом стопы в лицо поднимающегося щуплого.
Получилось как по футбольному мячу. Налетчика перевернуло и
опрокинуло на спину. Петр нагнулся и подобрал нож. Причем сделал
это нарочито напоказ, чтобы чиновник смог все рассмотреть.
— Вот так, господин хороший. Только ты погоди звать помощь-то.
Во-от. Молодца.
— Ч-что в-вы дел-лаете? — наблюдая за тем, как Петр обыскивает
бесчувственное тело, растерянно спросил чиновник.
— Что с бою взято, то свято, господин хороший, — ответил явно
приободрившийся Петр.
Он как раз нашарил в нагрудном кармане пиджака какие-то бумажки.
В темноте не разобрать. Но ясное дело, что это не любовные письма.
Ассигнации. Кажется, так называются сейчас бумажные деньги. В
боковых карманах нашлась какая-то мелочь. Нет, может, и не мелочь
вовсе, но явно монеты различной величины, ну и, как следствие,
разного достоинства. Дальше был кисет, наверняка с табаком, — это
неинтересно, так как Петр не курил. Коробок спичек. А вот это
всегда полезно. Карманные часы на цепочке. Тоже
пригодится.