Скакать пришлось недолго.
Вскоре показался печально знакомый
участок берега, изгибающийся подковой. Над поверхностью реки всё
также нависал козырек скального массива, а под ним бурлила воронка,
засасывая под землю воду. Не доезжая до него, спрыгнул с космача
перед притопленным древесным стволом, подошёл ближе.
Остановился.
Странное в душе рождается чувство,
когда смотришь на место, где состоялась твоя казнь. Когда
разглядываешь торчащие из ствола обломки стрел, пронзивших твое
тело. И с которых теперь свисают лишь лохмотья, бывшие когда-то
твоей одеждой, а от самого тела не осталось ничего, даже костей.
Всё растворилось прахом. Воспоминание всё ещё яркое, живое…
воспоминание смерти. И впрямь очень специфическое ощущение. Гнев.
Страх. Ощущение бессилия. И желание мести...
Но мстить уже некому – от тел
прислужников тоже ничего не осталось. Как и говорил Дар, из-за
условностей игровой механики, с воинства Губителя практически
никогда ничего не выпадает, смерть заставляет и оружие и броню
рассыпаться прахом вместе с телами. На траве от трёх воинов
остались лишь смазанные силуэты тел из серой взвеси. Зато я с
радостью и облегчением обнаружил в траве обоих «Костяных убийц»,
вместе с полупустой флягой – пояс соскользнул с одежды аватара,
когда тело «развеялось». Старый пояс я хозяйственно заснул в
котомку, вдруг пригодится, а кинжалы пристегнул к новому, сразу
почувствовав себя гораздо увереннее.
Развернулся, чтобы топать
обратно…
И случайно подцепил носком сапога
плеть прислужника, валяющуюся в траве рядом с силуэтом из праха.
Так значит, от них всё-таки что-то остаётся… Подобрав плеть,
всмотрелся в характеристики:
«Кошка-девятихвостка»: плеть
подчинения, урон 14-20. Встроенная способность: «Подчинение» –
накладывает на дружественное существо ауру 100% ускорения на 10
секунд. Восстановление – 30 секунд.
При тщательном рассмотрении
выяснилось, что сплетено сие орудие пыток из дубленых кожаных
полосок. Половину от длины, сантиметров сорок, составляет плотная
гибкая рукоять, остальное – девять «хвостов» с острыми
металлическими наконечниками. Да уж, если приложить по незащищенным
частям тела, мало не покажется. Не жалели прислужники своих
собачек, явно не жалели.
Я запихнул плеть за пояс, с некоторой
толикой злорадства подумав, что это хоть какая-то компенсация за
перенесенные страдания. Но прежде чем покинуть место своего
упокоения, бросил последний взгляд на лохмотья, оставшиеся от
куртки и штанов, исполосованные ударами мечей и когтей. Криво
усмехнулся. Нет тела – нет дела. Резким движением сорвал одежду со
ствола и швырнул в воду. Вот и все похороны. Не было ничего. Я жив.
И собираюсь выживать впредь.