- Хотите сказать, дорогой друг, ему нечего бояться в случае
смерти вашей ученицы?
- В случае её смерти ответственность легла бы на дом Носферрату,
таковы правила. Счастливчик был бы чист.
- И вы не стали бы мстить?
- Никто! Ни Носферрату, ни сам Лучано, не смогли бы остаться в
стороне! - чтобы унять поднявшийся ихор, пришлось несколько раз
глубоко вздохнуть, отвернувшись от бесстрастного ока Голема. - Я
несу ответственность перед Никодимом.
- Только ли это? - Лилит прищурила длинные, подведенные черными
стрелками, глаза. - Вы же любите её, Яррист. Признайте.
Схватившись за резной столбик кровати, я сжал пальцы. Дерево
жалобно хрустнуло, и я поспешно отдернул руку.
- Она… - я не мог подобрать слов. - Наоми поразила меня в самое
сердце. Она не такая, как остальные. Вы знаете, были и другие
Ш’хины, но она…
- Ваша Лолита.
Я осекся. Хотел возразить, но понял, что спорить с Големом
бесполезно. Она знает.
Покаянно склонив голову, я поцеловал ей руку.
- А вы можете больно жалить, очаровательная Лилит.
- Приношу извинения.
- Не стоит. Вы, как всегда, более проницательны, чем мне бы
хотелось. Пока что отец не догадывается, но, смею предположить, мои
чувства по отношению к его приемной дочери приведут старика в
ярость.
Лилит звонко рассмеялась. Будто по мраморному полу рассыпали
горсть хрустальных шариков.
- Какой вы, в сущности, наивный ребенок, Яррист Барбаросса!
- Я? Ребенок? - я онемел от удивления.
- Неужели вы думаете, что Никодим, ваш отец, с самого начала не
учитывал, что вы воспылаете к Ш’хине страстью? Ведь вы - тот, кто
вы есть, и этого не изменить: - «И падут ниц ангелы, все, сколько
их ни есть, перед светочем Ш’хины».
- Это совсем не то! Я… Простите, я не готов об этом говорить. -
сердце бухало где-то в животе, ладони вспотели.
…Она была всего лишь базарной плясуньей: маленькая цыганка с золотыми кольцами в ушах. Когда я видел её, душа заходилась от счастья.
Амита. Память моя…
Внезапно я почувствовал себя опустошенным.
Отчаявшимся. Все мои планы, все начинания ни к чему не приведут.
Навалилась такая тяжесть, словно крылья, предназначенные для полета
в горних высях, вдруг стали каменными, и потянули к земле.
Казалось: выйти на самый высокий балкон, сделать шаг и… рухнуть в
пропасть. Обрести долгожданный покой.
- Я подвел отца. Я её отпустил, и, если она погибнет…