Идет ко мне, шатается кареглазый мой
«зомбачок». Перебарываю отвращение. Обнимает, слишком нагло.
Терплю, все – таки он – мой парень. Гоша, нахальная морда,
посматривает, посмеивается. Увидел, что смотрю на него и начал
яростно целовать нашу местную потаскуху. Та и рада. Лапы его под
майкой давно поселились. А у меня от всего этого вида мурашки
зарезвились по спине.
Кисло–соленые губы парня впиваются в
мои довольно грубо, язык твердый пытается пролезть сквозь стиснутые
зубы. Мне противно, не хочу его поцелуев и токсичных слюней тем
более. Кирилл быстро сдается. Смотрит на меня пьяными глазами.
Обиду изображает.
– Я тебе не нравлюсь? – Блеет.
– Нравишься, но…
– Но что?! Мало я с тобой э… пробыл?
Недостаточно? Еще погуляем за ручку?
– Ты что мелешь?
– А ничего! Я мужик, ты поняла? –
Взвинтился он.
– Правильно говорит, – подает голос
Кристина. – Сколько уже можно не давать?
Пьяная, как и эти. Встаю с лавочки.
Домой бы. Но темно и страшно. А провожать никто не станет, из живых
никого не осталось. А «зомбаки», им только жраааать.
Обида вдруг взяла. Душит что–то
изнутри. Он меня нисколечко не ценит. Думает раз полная, значит,
доступная. А я действительно решила, что нравлюсь ему.
Дура глупая, сама наивность.
– Она себя в зеркало–то видела?
Вырядилась, что смешно, – едва слышно прыскает Гошина подружка. И
все это за спиной.
Раздается гадкий смешок Гоши.
Фраза резанула по ушам, а
послевкусие, как кнутом огрело и жечь продолжает. Останавливаюсь,
но не оборачиваюсь. Жду… А чего жду–то?!
Скажи ей, Кирилл. Хоть слово.
Защити…
Молчит.
Зашагала дальше. Слезы
наворачиваются. К воротам иду, дойду домой, на ощупь, но сама. И
чтобы эти не видели, как плохо мне.
Я всегда веселая толстушка, улыбаюсь
и шучу. Жизнь прекрасна, поцелуи горьки.
– Лера! – Опомнился идиот.
Не смотрю даже на него. В руке банка
пива. Некрасиво ставить на Светкин газон. Сорить не хочу в доме
подруги.
Раздается разъяренный стук в
калитку.
– Полиция! Откройте!
Вдобавок, еще сигнал протрещал из
машины, которым обычно патрули с мигалками дорогу требуют.
И похоже, не первый раз стучат. Стою,
как дура у калитки, в руках банка пива. Глаза мокрые. Тушь сестры
вот – вот потечет. В сторону отошла. Из дома уже Света несется.
– Эй на балконе! Музыку выруби! –
Визжит.
Команду быстро выполнили, и тишина.
Только пьяный шепот и смешки. Калитку открыла. Никто не ворвался,
никого не положили на газон. Хотя… смысл? Там уже и так все
валяются. Бедная декоративная клумба. От нее десяток букетов
отщипнули.