Космонавты уписывали копченое мясо под осоловелым взглядом хозяина Снорка, нервно курсирующего от стойки к стене и обратно. Несносный Хансен даже запил трапезу вином и тотчас же объявил, что большего дерьма ему пить еще не приходилось.
– Да и мясо какое-то странное, – присовокупил он. – Неудивительно, что этот тип такой серый, с желтыми глазами. У него наверняка несварение желудка от этой дикой пищи.
Других, однако, заботили не только проблемы пищеварения.
– Вы обещали рассказать нам, что к чему, профессор Крейцер, – сказал капитан Епанчин. – Тогда было не время, но сейчас, как мне кажется, пора…
– Я все-таки прошу говорить по-английски, на языке, который понимают все, – немедленно потребовала госпожа Камара.
– Резонное замечание, – сказал Элькан.
– И еще о языке. Откуда вам известен язык, которым, так сказать, пользуются здесь? – добавила темнокожая француженка.
– Именно об этом я и хотел рассказать, прежде чем мы двинемся отсюда, – отозвался тот, кого они называли Крейцером. – Буду краток, так что без предисловий. Мое настоящее имя Элькан. Вы люди, которые приучены не удивляться даже фактам, выпадающим из любых причинно-следственных цепочек, проще говоря, тому, что у обывателей именуется чудом. Так что вы легко усвоите тот факт, что я – сын этого народа, этой цивилизации.
– Ничего себе у вас предки, Марк Иваныч… – пробормотал капитан Епанчин.
Остальные предпочитали хранить молчание.
– Ну скорее потомки, а я и мое поколение являются их далекими предками. Пока не стану разъяснять вам этот очередной парадокс, вы и без того, кажется, перегружены, друзья мои, – невесело усмехнулся профессор Крейцер, он же Элькан. – Пока что нам стоит перекусить как следует, потому что в этих местах непонятно, когда ты плотно потрапезничаешь в следующий раз. И вообще приведется ли такая возможность.
Уцелевшие члены экипажа угрюмо молчали. Собственно, после того что произошло в шлюзе, любые заявления профессора Крейцера представлялись малозначимыми. В конце концов, это лишь слова. Слова, которые вошли в уши пяти спасшимся, в то время как судьба всех прочих непонятна, а равнодушное словечко «прочие» вмещает в себя сорок четыре человека! Это люди… Россияне, китайцы, американцы, британцы, израильтяне, немцы, французы; христиане, мусульмане, иудеи, буддисты; ученые – физики, химики, астрономы, биологи, медики, лингвисты, психоаналитики, иные… Люди сплошь увлеченные, знающие, неповторимые, отобранные из всего человеческого рода, по собственной воле оторвавшиеся от Земли и ищущие каждый свое… И даже то, что среди этих сорока четырех пропавших два террориста, пополнивших число избранных под угрозой теракта, ничего не меняет.